Во-первых, Быстрякова чуть было не побил один из радикальных поэтов, вначале решивший, что Быстряков «голубой», а затем, что тот к нему пристает. Поэт этот всегда не дружил со своей бритой башкой, поэтому было странно видеть его вообще в этом месте и среди этих людей. Но и сам Быстряков постарался, чтобы о нем так подумали, прочитав стихотворение собственного сочинения:
Лежишь передо мною, юн и чист,
Трепещешь перед входом, мой малыш,
В фантазий мир, и ты пока молчишь.
Лежа передо мною, белый лист.
А во-вторых, Белокопытов все-таки отыскал где-то водки и нажрался вусмерть. Ахуновская была в гневе. Мне было неприятно. Даже неудобно. Если бы я имел возможности Сталина, то расстрелял бы и того, и другого. А Ахуновскую наградил бы премией имени Ленинского комсомола.
Но возможностей Сталина у меня тогда не было, поэтому я просто и легко испортил с ними отношения, а с Аленой еще сильнее подружился.
Кстати, возможностей Сталина у меня нет до сих пор, зато чувство, которое испытывал Гитлер к евреям и мотоциклистам, а не велосипедистам, как принято считать недалекими гитлероведами, я испытываю постоянно.
БЕС ВЛИЯНИЯ
Многие мои знакомые бросили пить, увидев меня однажды пьяным. Денег с них я за это не брал, мне вполне хватало человеческой благодарности их родных. Один – артист Я. – даже бросил курить и по-своему отблагодарил – передал мне восемь пачек уже ненужного ему «Беломора», которые я отдал Быстрякову.
БЕС ДОЛЛАРОВ
Если бы за каждое предложение жениться, которое мне делали, я брал с девушек по доллару, то к 2001 году определенно точно накопил бы пятнадцать американских рублей. И не стал бы задумываться – покупать картридж для принтера, на котором я собирался распечатать свой стихотворный сборник, чтобы показать его екатеринбургскому издателю Игорю Поильцеву, которому, по словам его друга Анатолия Гришина, известного и уважаемого многими человека, понравились мои стихи, или нет. А так как пришлось задуматься, то в тот день я был трезв, потому что купил картридж.
Правда, поздним вечером нежданно-негаданно позвонил артист, журналист, писатель и художник Я., приехавший со съемок в Питере. Я. сказал, что едет ко мне, и я все равно выпил с Я.
БЕС МУЛЬТУРКУЛЬТУРНОСТИ И ШМОЛЕРАНТНОСТИ
Дело было средней осенью ноль второго года. Дела шли ни шатко, ни валко. Я поехал к Быстрякову. Хотелось напиться.