Я думал – неужели это я ее убил, как сказала мама в тот день. Они приехали тогда поздно, гораздо позднее, чем обещали. Я уже посмотрел «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», больше ничего интересного не предвиделось, и я, взяв «Борьбу за огонь» Рони-старшего, углубился в чтение. Несмотря на увлекательнейший сюжет, меня сморил сон. Сон странный, дурацкий. Мне снилось, что я работаю на почте в Нью-Йорке, но почта не обычная, и даже не голубиная, а страусиная. Я привязывал письма к ногам страусов, а посылки навьючивал им на спины, потом отпускал. Дорогу страусы знали. Если кому-то надо было пересечь океан, к примеру, донести письмо во Францию, те шли или в аэропорт или в морской порт. Потом мне все время будто вспоминалось, что я видел во сне старенькую бабушку, но четко я не был в этом уверен.
Разбудили меня мама и бабушка, они приехали усталые после огородных работ. Но это не помешало им сразу же подойти к прабабушке и обнаружить, что та находится в полумертвом состоянии. Начались крики, упреки, вызовы «скорой», но «скорая» не помогла. Ночью старенькая бабушка скончалась. Она слишком долго пролежала лицом вниз. Я просто проспал тот момент, когда она опять перевернулась. Или не проспал, а все сделал специально? Что ж – не вам судить.
Наутро мама, с опухшим от слез лицом, бросила мне в лицо очень простую фразу: «Это ты убил бабушку!».
Все это: и сон, и слова мамы, и слова прабабушки, эти ее: «милый, милый» – все это вспомнилось мне, когда мы проезжали мимо больницы. Особенно сон. Ведь я в нем полетал на страусе. Но не там, где бы хотелось – над нашей больницей. Она была построена сразу же после войны. Ее, как и большинство зданий вокруг, строили пленные немцы. Проектировал больницу немецкий архитектор. Уже после того как он и его соотечественники отправились на родину, какой-то летчик, совершая тренировочный полет, случайно посмотрел вниз и оторопел – внизу, на земле, он увидел огромную свастику! Немец так хитроумно замаскировал ее в чертежах проекта, что там ее просто не было видно. Но сверху все эти строения: больница, подсобные помещения, аллеи и прочее давали именно такой визуальный эффект. Мне всегда казалось, что эта история – вымысел.
Вечером я лег спать очень рано, не так, как обычно. Меня душили слезы. Только в этот момент я осознал, что старенькой бабушки больше нет и то, что это я виновник ее смерти. Ее, читающей в свои годы почти по складам, качающей осуждающе головой при виде артистов балета, который так часто показывали по телевидению и всегда доброй ко всем людям, больше нет. Меня душили слезы….