, освещенный сотнями ярких огней фонарей и разделительных полос, без предупреждения окончился колдобинами, бетонными безликими коробками, грязноватыми улицами, газонами с проплешинами. Денису это живо напомнило пограничные с южной Калифорнией районы Мексики. Двадцать миль по шоссе – и пропасть, разделяющая первый и все остальные миры, лежала наглядной иллюстрацией прямо перед глазами. «Руки до всего не доходят, – хмуро пояснил Сергей. – Скоро официально включат в состав Москвы, передвинут границу – тогда все и переменится, дай срок. Да ты еще не видел, что творится дальше».
– А что там?
– Что, что… Регионы, вот что… Тоже люди живут, да только их к нам стараются не очень пускать, чтобы не дразнить. Все хотят жить красиво, а Москва-то не резиновая, – буркнул Серега. – Потому в Москве и паспорта свои ввели, а без паспорта нечего здесь чужим делать, иначе одни беспорядки получаются. Было много проблем с этими приезжими, пока не додумались ужесточить правила въезда. Теперь, чтобы чужому попасть в Москву, у него должна быть уважительная причина, а без дела что ж шастать… У меня у самого пока паспорт временный, но скоро обменяют на постоянный, – похвастался Сергей. – Вам, экспатам, свой вид на жительство выдают. Кстати, покажешь его на КПП полиции, когда назад поедешь. С этим у нас строго.
– Интересно было бы посмотреть на регионы.
– Посмотришь еще, не торопись, да только тебе там самому не понравится, – фыркнул Серега.
По темной лестнице поднялись к Сергею на третий этаж. Дверь открыл отец Сергея, Юрий Николаич, нестарый еще мужчина с близорукими карими глазами и какой-то не по возрасту шаркающей походкой. Мать заранее накрыла стол и ушла в ночную смену на хлебозавод. По этой причине компания образовалась чисто мужская, что, казалось бы, должно было расположить к душевной откровенности, особенно после нескольких рюмок домашнего смородинного вина, которым хозяин непременно хотел удивить гостя.
Беседа, однако, не заладилась. Юрия Николаевича постоянно сносило к воспоминаниям о заводской молодости, где он прошел честный путь от рабочего до мастера, и сына это раздражало. Похоже, что это был долгий, непрекращающийся спор поколений, не слышащих друг друга.
– Ну, завел шарманку, – кисло сказал Серега. – Не понимает мой отец, что мир изменился и самому надо меняться. Не понимает государственной целесообразности, – пожаловался он Денису. – Кому теперь нужны ваши сенокосилки, или что вы там мастерили… Совок закончился. Скажи спасибо, что переучили на бухгалтера, а то сидел бы сейчас дома, смотрел сериалы.