Ибрагим изменился в лице, но слушал молча, а кадий продолжал:
– За это вернём тебе дом, сад, виноградник. Царский сардар осыплет тебя дарами, и станешь ты жить не хуже шамхала Тарковского. Чем прозябать до конца в нищете, не лучше ли сделать дело, полезное для тебя и других… Ты ведь совсем молод, только начинаешь жить, поразмысли.
– Я подумаю, – сказал Ибрагим, поднимаясь.
Выйдя от кадия, он хотел было пойти домой, но потом, передумав, неторопливо пошёл вниз, в долину. До заката солнца сидел в раздумье на берегу бурного потока. Только к вечеру вернулся домой опечаленный. Мать, идя навстречу, спросила с тревогой:
– Сын мой, где ты был? Не пришёл обедать, в лице изменился…
– Ничего, мама, не беспокойся, у меня разболелась голова, прилёг на травке на берегу реки и уснул.
Мать поставила перед сыном миску с горячим супом, положила пресную лепешку.
– Ешь, Бог даст, пройдёт головная боль.
Ибрагим, съев несколько ложек супа, отодвинул миску.
– Не нравится? Принесу брынзы, ничего больше в доме нет, – сказала женщина, поднимаясь.
Ибрагим удержал её:
– Не надо, мама, я сыт.
Мать, присев, посмотрела на сына с грустью. Глянув на неё, Ибрагим сказал:
– Скоро мы станем богатыми. Нам возвратят дом, земли, меня осыплют золотом, и станем жить не хуже ханов.
– Дай Бог, сынок, дай Бог. Но кто и за что всё это даст?
– Новые правители. За то, что я отравлю Шамиля.
– Сына Доного?
– Да, мама.
– Не мать я тебе отныне, уйди из дома, чтобы глаза мои не видели братоубийцу! О великий Аллах! Если бы знала, что вскармливаю грудью змеёныша, придушила бы в колыбели. Я сейчас же отправлюсь в Чечню, чтобы предупредить имама.
Видя гнев, страдание и решимость в глазах матери, Ибрагим подошёл к ней и ласково сказал:
– Прости меня, мама. Я хотел узнать, не жалеешь ли о потерянном, не тяготишься ли в нужде.
Мать, заплакав, сказала:
– Нет, сын мой, после тех, кого потеряла в Ахульго, ничего не жаль. Боюсь, чтоб нечестивцы не соблазнили тебя, не заставили свернуть с пути, по которому шёл отец.
– Ну что ты, мама, разве я без головы?
– Сынок, иногда люди взрослые, умудрённые знаниями, теряют головы… Поезжай лучше к Шамилю и останься там, он заменит тебе отца и брата.
Ибрагим рассказал матери обо всём, что говорил ему гимринский кадий.
– Тем более воспользуйся случаем, пообещай сделать чёрное дело, – настаивала мать.