И странно: Николай Андреевич все военные годы находился в огне пожарищ, в гуще жесточайших сражений, под ураганным огнём, под градом свинца, преодолевал бурлящие потоки воды и обвалы разрушенных зданий, и, казалось, моему герою везло. Но всё это было относительно. Предельное напряжение нервов, постоянная тревога, тяжёлые физические перегрузки в жару, стужу, во время распутицы и бездорожья, отсутствие крыши над головой и нормального питания, тяжёлый прерывистый сон подточили здоровье полковника Яковлева. В ходе войны в условиях постоянной опасности и предельного физического и психического напряжения он, как, впрочем, и все фронтовики, не болел. Яковлев вспоминает:
– Главным ощущением была усталость и склонность ко сну в моменты короткого затишья, привалов или выхода из боя остатков роты на отдых, переформирование.
Когда же отшумели бушевавшая четыре года военная стихия и не сравнимая ни с чем радость победы, Николай Андреевич, окунувшись в непривычную тишину и покой мирных будней, расслабился. И тут его казавшееся железным здоровье стали одолевать недуги, один за другим. Четыре года мне потребовалось на то, чтобы он хоть как-то восстановил утраченное здоровье. Оптимист по натуре, он не роптал, не жаловался, а, улыбаясь, говорил: «Мне нужно просто отоспаться и попитаться». Наверное, это мечта всех фронтовиков. «Сколько можно спать?» – говорил он, решительно поднимаясь с постели, даже когда ему было плохо. «Хватит угождать чреву, – повторял про себя, нехотя отодвигая еду. – Надо браться за дело».
Когда мне сообщили о том, что Николай Андреевич скоропостижно скончался, я поспешила в его дом. Жена, Антонина Ивановна, рассказала мне, что в полдень Николай Андреевич попросил принести свежего мяса. Сам измельчил и вышел во двор, чтобы покормить птенца сойки, которого подобрал с перебитым крылом и поместил под решето на высокой бочке, стоящей во дворе. Глупый птенец не ел рассыпанную перед ним пищу, а предпочитал брать её со рта хозяина или хозяйки. Вот так Николай Андреевич и кормил своего крылатого подопечного. И вдруг Антонина Ивановна увидела, как муж, схватившись за край бочки, положив руку на сердце, стал медленно оседать. Бросилась к нему, пытаясь поддержать, стала звать на помощь соседей. Николай Андреевич был спокоен и недвижим. Врач подоспевшей «скорой помощи» констатировал смерть.