Даудолл чувствует: Мануэль полностью понимает, в какое положение поставил его. Вопрос о выходе под залог никогда не был его самоцелью; он стремился поставить Даудолла именно в такое затруднительное положение. Мануэль проделал все намеренно.
Вероятно, впервые в жизни уложенный на обе лопатки юрист собирает свои бумаги. Он собирается сказать: «Я здесь не для этого…» Он собирается сказать: «Мы обсудим ваш вопрос в другое время».
Но язык не слушается его.
– Да.
Поражаясь самому себе, он поворачивается и выходит.
Об этой части их встречи Даудолл в суде не рассказывает. Она делает все его показания не имеющими законной силы. Она делает его плохим юристом, который предает своих клиентов и которому нельзя разрешать практиковать.
Вместо этого он рассказывает суду, что, покинув тюрьму, тут же попытался убедиться в достоверности информации, которую передал ему на той второй встрече мистер Мануэль.
– И это рисунок пистолета, который дал вам мистер Мануэль во время того разговора?
М. Дж. Гиллис протягивает листок бумаги с ярлычком «Улика Короны, 41» в сторону свидетельской трибуны.
– Этот рисунок револьвера мистер Мануэль дал вам во время той беседы?
Даудолл смотрит на листок.
– Да. Это рисунок «Уэбли», который передал мне Питер Мануэль.
– И именно таким типом револьвера воспользовались, чтобы убить миссис Уотт, Вивьен Уотт и миссис Браун?
Все они знают, что таким. Настоящий «Уэбли» лежит прямо здесь, перед ними, на столе с уликами.
– Насколько я понимаю, да, – отвечает Даудолл. И добавляет: – И у него есть особенность. Как видите, на рисунке отсутствует кольцо для ремня, и на настоящем револьвере – тоже.
– Кольцо на основании рукояти?
– Да, с помощью которого револьвер обычно прицепляют к поясному ремню.
«Уэбли» был излюбленным оружием по время Великой войны[21]. Офицеры и солдаты прицепляли револьвер к своим ремням «Сэм Браун»[22] шнурком, чтобы не потерять оружие, даже если выронят его в пылу или ужасе битвы.
– Вы отправились в полицию с этой информацией, мистер Даудолл?
– Да, отправился.
Даудолл не говорит: «Я пошел прямиком в полицию». Он не говорит суду, что, рискуя своей профессиональной репутацией, ушел от Мануэля, сел в «Бентли», поехал в тихий уголок маленького поля и там понял, что плачет. Что он в панике, в ужасе и плачет.
Даудолл был взбешен, что грязный омерзительный человек понял, как одурачить его перед законом. Закон защищал его от таких людей. Даудолл верил, что закон – его оружие, а не слабость.