Григулевич грустно улыбнулся и спросил:
– А вы отправили мою просьбу о приеме в советское гражданство?
– Отправил. Но это решится нескоро, а пока мы даем тебе чилийское гражданство. – Эйтингон вытащил из нагрудного кармана сверток и, подавая его Иосифу, сказал: – Это сделал для тебя Пабло Неруда. Документ надежный, по нему ты потом переберешься в Аргентину без каких-либо опасений и осложнений. В пути следования и при последующих поездках в Чили ты станешь Хулио Бенитесом… И последнее. Хочу напомнить о том, что для нашей страны остается проблема установления дипломатических отношений со странами Латинской Америки. Попробуй и ты подключиться к ее решению. Это можно сделать через твои связи, которые были установлены с теми, кто воевал в Испании. Попытайся разыскать их в Гаване и через них выйти на кого-нибудь из влиятельных людей в окружении президента Батисты. Надо убедить кубинскую элиту в полезности взаимовыгодного сотрудничества с Советским Союзом.
За две минуты до отхода поезда раздался предупредительный гудок паровоза. Эйтингон попрощался с Григулевичем, пожелал удачи и отошел от вагона, предоставив возможность остаться вдвоем с Луизой. Иосиф взял ее руки в свои и сказал:
– Приезжай ко мне в Гавану. Это же не так далеко от Мехико.
– Приезжай лучше ты, хоть на один денек, – выдавила она дрожащим голосом, готовая вот-вот расплакаться – глаза ее были полны слез.
– Мне по соображениям личной безопасности появляться здесь нельзя… Дай мне, Лаура, что-нибудь на память, что-то такое, что я мог бы хранить как символ нашей верности.
Она открыла сумочку, покопалась в ней и подала ему маленькую бронзовую статуэтку Кетцалькоатля – верховного бога ацтеков.
– Вот все, что я могу тебе подарить, – произнесла она с печальной и кроткой улыбкой.
Он хотел что-то сказать в ответ, но почувствовал, как вдруг сдавило горло, а во рту стало так сухо, что трудно было говорить. Раздался лязг паровозных колес. Обняв Луизу, Иосиф поцеловал несколько раз ее губы, глаза и лоб. Когда поезд тронулся, он на прощание еще раз нежно и бережно поцеловал ее и с возгласом «До встречи в Гаване!» на ходу запрыгнул на подножку вагона.
* * *
С первых дней пребывания на Кубе Иосиф затосковал по Лауре. Между ними завязалась бурная любовная переписка:
«Лаура, любимая, здравствуй!