Так и бегала Асват трижды в день к источнику, хотя вода им не всегда бывала нужна. Ей хотелось хоть издали глянуть на Арслан-Бека, овладевшего ее сердцем и мечтами.
И что вы думаете? Она настолько отчаялась от любви, что в одну из завьюженных ночей с узелком в руках явилась в наш дом, закутанная в плед.
Удивленный дядя Арслан-Бек, видимо, догадался, в чем дело, и сразу повел ее в кунацкую. Тетя Райганат поспешила следом и припала ухом, а потом и глазом к замочной скважине. В доме все зашушукались.
Через некоторое время в комнату вбежала тетушка Райганат и как ни в чем не бывало присела у печки. Следом зашел дядя Арслан-Бек и попросил женщин выйти.
Мы ушли в женскую половину, и там Райганат зашептала:
– Клянусь Аллахом, прибежала к нему и прямо заявила: «Арслан-Бек, я не могу больше жить без тебя». А он говорит: «Но ведь у меня есть невеста, давно засватанная». Она говорит: «Знаю, но ничего не могу поделать с собой, если ты меня прогонишь, брошусь в пропасть, а домой не вернусь». Тогда Арслан-Бек сказал: «Ну хорошо, я сам не могу решить этот вопрос, в доме есть старший, против воли отца я не пойду».
После этого сообщения тетушка Хадижа припала ухом к двери дедушкиной комнаты. А я, сгорая от любопытства, не выдержала, оттолкнув ее, вбежала в комнату и влезла под шубу деда.
Дедушка и Арслан-Бек не обратили на меня внимания, настолько они были поглощены чрезвычайным событием. Я, высунув голову из-под полы шубы так, чтобы можно было дышать, вся превратилась в слух. Не знаю, о чем они говорили раньше, но, когда я начала подслушивать, они почему-то оба молчали, задумчиво глядя перед собой. Я сначала подумала, что они не хотят говорить при мне, но потом раздался голос дедушки:
– Что ж, ничего не поделаешь, любовь ослепляет и охмеляет хуже самого крепкого напитка. Не будем брать грех на душу. Если вернем ее обратно, она и в самом деле решится на самоубийство. Значит так суждено. Посылай за муллой, узаконим брак.
Я мгновенно выскочила из-под шубы и поспешила донести до женской половины решение главы дома.
Никто не удивился, не возмутился, не стал осуждать дочь барановода за такой решительный шаг. Ничего предосудительного в этом не увидели, потому что так поступали в нашем селе и другие девушки, если влюблялись, а надежды на замужество за желанного не было.