Но бывали случаи, когда она, вступив в единоборство со смертью, одерживала победу. А бороться за чью-то жизнь ей, обслуживающей и палату обречённых, приходилось нередко. И место в этой маленькой палате не пустовало…
Положили однажды в ту палату очередного безнадёжного. Глянула Резникова на мощи, оставшиеся от человека, прикоснулась к руке, нащупала пульс – нитевидный. Посмотрела на смуглые, обострившиеся черты паренька и вспомнила приют в селе Александровском, куда её привезли семи лет, после смерти отца и матери. Было это в Гражданскую войну. Вот такие же лица бывали у ребят, умирающих от голода. Быть может, постигла бы и её эта участь, если бы не сибирский полк.
Командир полка, весь в портупеях, с маузерами на одном боку, с шашкой на другом, вихрем облетел тогда жалкие спальни детского дома, где лежали истощённые, обессиленные дети.
– Надо спасать! – заволновался командир полка, вскочил на коня и исчез.
А через час-два появились люди в красноармейской форме с корзинами, мешками, наполненными зерном и картошкой. Спасли детей от голодной смерти бойцы-сибиряки, а сами (многие из них) полегли в боях с контрреволюционерами и интервентами…
– Надо спасать, хотя бы попытаться, – решила Резникова.
Бросилась в столовую попросить стакан молока и яйцо.
Диетсестра с ехидцей ответила:
– Может, прикажете шашлычок подать?
– Шашлычок скушайте сами! – оборвала коллегу Резникова и обратилась к комиссару госпиталя, который знал её по работе в санатории.
– Не для себя ведь прошу, для умирающего, раненного в живот.
Дали и молоко, и яйцо. И приказано было давать каждый день.
– Елдаш, есть будешь? – шепнула Евдокия Андреевна, осторожно коснувшись костлявого плеча раненого.
Больной чуть приоткрыл глаза и через узкие щели тусклым взглядом уставился на сестру.
Резникова, показав на стакан, поднесла ложку ко рту больного. Больной, стиснув рот, отрицательно качнул головой.
– Надо, хотя бы несколько ложек. – Сестра поставила стакан на тумбочку, держа ложку в правой руке, левой попыталась разжать рот.
И вдруг, злобно сверкнув взглядом, раненый осыпал сестру отборным русским матом. Резникова знала, что этот больной не говорит по-русски, а ругаться научился.
– Ишь какой, небось хорошие слова не выучил, – улыбнувшись, сказала сестра и, разжав его губы, насильно влила несколько ложек.