По иронии судьбы, Маша была внешне очень похожа на сестру. Настолько похожа, что человек, не слишком хорошо знавший обеих девочек, мог бы даже перепутать их на фотографии. Но только на фотографии! В жизни младшая сестра вообще не напоминала старшую. Ее выражение лица, поведение, манеры, даже интонации – все было совсем иным.
В детстве Маши был какой-то период, довольно непродолжительный, когда она разделяла родительское отношение к сестре и обожала Марину так же, как папа и мама. В то время Маша пыталась во всем подражать сестре, повторяла ее слова, копировала ее жесты и даже попробовала однажды закатить истерику с хлопаньем на пол. Однако из этого ничего не вышло, и вскоре после той сцены желание подражать стало улетучиваться – а вместе с ним и трепетное отношение к Марине. Если старшая сестра была скорее хитрой и ловкой, чем умной, то младшая действительно с детства отличалась умом и даже какой-то не по годам рано появившейся мудростью. И потому Маша как-то на удивление быстро поняла и то, что представляет собой ее сестрица, и то, что слепая любовь родителей к старшей дочери незыблема, как смена сезонов. Хочешь ты этого или не хочешь, а зима все равно настанет. И хотя в глубине души Маша очень страдала – ей до боли не хватало маминого и папиного внимания, тепла и заботы, но внешне она очень быстро научилась этого не проявлять, тщательно скрывая свои чувства. Так и росли две сестрицы – с одной сдували пылинки, а вторая была сама по себе, в тени старшей, ее как будто даже и не замечали.
С годами более явно обозначалась пропасть между ними. Похожими они оставались только внешне, по характеру же, образу жизни и планам становились совершенно разными, словно были не сестрами, а жителями двух далеких планет.
Марина очень рано осознала свою женскую привлекательность и начала активно ею пользоваться. В одиннадцать лет она обещала поцеловать мальчиков, которые помогали ей с домашним заданием. В тринадцать кокетничала с теми из старшеклассников, у кого водились в карманах деньги и кто мог сводить ее в кафе или в кино. В пятнадцать уже таскалась по клубам и ресторанам, где вовсю знакомилась с молодыми и не очень мужчинами, готовыми раскошелиться и провести шикарный вечер с хорошенькой девушкой, не заглядывая в ее паспорт. Как ни странно, но даже это не заставило старших Винецких хоть на миг задуматься, что с их любимицей что-то не так. Сначала они с упорством страусов, прячущих голову в песок, не замечали ни поздних возвращений дочки, ни того, что ее привозят домой то на одной, то на другой иномарке. «Ну что делать, у нее возраст такой, – говорила Ирина. – И погулять хочется, и на дискотеку сходить – что в этом особенного? Разве можно запрещать? Мы и сами когда-то молодые были, помним… А Мариночка у нас умница, всегда, где бы ни была, звонит по мобильному, предупреждает, мол, мамочка и папочка, не волнуйтесь, со мной все в порядке, буду тогда-то и тогда-то».