На Нурденмарке никто не доживал до старости. Даже тех, кто работал на Гильдию, в конце концов губило пьянство, панадский жевательный табак или помешавшийся копатель.
Шара медленно провела указательным пальцем по взрывошейнику. Проклятые обручи были надежны, но не безупречны, и даже за два с половиной года она так и не свыклась с мыслью, что какой-нибудь ничтожный дефект может превратить ее голову в облако из крови и костяного крошева.
– Они не очень тяжелые, – сказала она, хотя вряд ли мальчика интересовало именно это.
Он с детской непосредственностью спросил:
– А ты по правде мужчина?
Этот вопрос ее и позабавил, и обескуражил. Неужели Нурденмарка настолько изменила ее внешность?
– Ни в коем разе.
– У тебя плечи и руки, как у мужчины.
– Это из-за работы в шахте.
– А почему у тебя нет волос? Мужчины бывают лысые, а женщины нет.
Шара подавила усмешку.
– Некоторые вполне себе. Или ты не знаешь, какие головы у ведьм, если снять все украшения?
– Ты ведьма?
– Нет.
– А была ведьмой?
– Нет, нет и еще раз нет. Волосы мне мешали, вот я их и сбрила.
Это была правда лишь наполовину. Еще когда она была контрабандисткой – некоторые называли ее скупщицей краденого, – бесчисленные прыжки через шлюзы-развалюхи не прошли ей даром. Из-за облучения у нее выпадало все больше волос, пока наконец она не обкромсала череп наголо. С тех пор она так и не обросла, лишь иногда вылезал какой-нибудь одинокий волосок, который она тут же выдирала.
– У тебя татуировка на затылке, – сказал он. – Я еще раньше обратил на нее внимание – когда ты входила в таверну. Это крест?
– Звезда с четырьмя лучами. Звезда Горечи. Я ищу ее уже много лет, и когда-нибудь все-таки найду.
– Вряд ли. Она ведь сзади, а ты смотришь вперед.
Она удивленно уставилась на него. Ни разу за все годы, минувшие с тех пор, как она наколола эту татуировку на Тарагантуме IV, ей не приходила в голову подобная мысль. А ведь в этом вся злосчастная суть ее бездарно растраченной жизни. Сколько раз она теряла из виду стоящие цели? И сколько раз бросала все, что имела хорошего, и лишь задним числом понимала, что в очередной раз проморгала свое личное спасение?
– Ну, это скорее что-то вроде символа, – пробормотала она. – Не надо понимать буквально.
Мальчик не заметил, как сильно ее задели его слова. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы задать следующий вопрос: