Гай посмотрел на молчащего напарника.
– Пост, – пояснил он коротко. – Чистые.
Длинный ствол винтовки медленно опустился, нацелившись в лобовик седана.
–Твою ж мать!
Гай ударил по тормозам.
– Без резких движений, – предупредил он Антона.
К ним уже направлялись двое с автоматами. Только сейчас Антон заметил, что на лицах их полумаски из бандан. У одного на бандане красовались белые черепа. Он подошел первым и нагнулся к окошку Гая. Стянул повязку – его лицо было крысиным. Острым, как нож.
– Кто такие?
– Полиция Голдтауна.
– Ну-ну… – сказал остролицый, сощурившись. – За жмуром?
– За ним…
– Жетон давай, – в окно просунулась жилистая рука. Гай вложил в нее значок. – Детектив Гай Пател, ну-ну, – прочитал остролицый. И метнул голубые глаза в Антона. Его рука казалась бесконечной. Она дотянулась до Антона, и он вложил в нее жетон.
– Детектив Антон Радваньски. Ну-ну, блядь. Поляк и индус. Как в анекдоте, да? – встретились как-то поляк и индус…
– Мы можем ехать? – перебил Гай.
Голубые глаза вцепились в него, как хищные лапы.
– Ты мне не нравишься, индус! – Он швырнул жетоны Гаю в грудь. – Но да…вы можете ехать.
Шлагбаум поднялся, и Гай направил седан в узкий проход между мешками.
По ту сторону полипропиленовой баррикады на тротуаре лежали мертвецы – раздетые, с запрокинутыми головами. Трое мужчин, как тени под палящим солнцем. У того, что лежал посредине, левая нога была согнута в колене, выставляя напоказ увядшие гениталии. Четвертого, чернокожего с прострелянной головой, солдаты волокли по песку, как куль с бельем. Небрежно и равнодушно. Они подтащили его к остальным и бросили рядом. А потом уставились на проезжающий мимо седан.
– Не смотри на них, – сказал Гай напарнику. – Они ищут повод зацепиться…
– Там трупы… – ответил Антон. – Они, что – стреляют тут людей?
– Стреляют, – Гай прибавил скорости, пытаясь скорее убраться прочь. – А ты думал тут райские сады?
– Бред какой-то, – Антон оглянулся. Трупы лежали все там же. Они были настоящими. – И это сходит им с рук?
Гай не стал ему отвечать. Просто отдал значок.
Дома в этой части Гетто стояли рядами, как костяшки домино. Налепленные друг на друга бетонные коробки, расчерченные сотнями клеток. Гай помнил их – узкие комнатушки в двадцать квадратов. Тесные, душные, шумные. И на каждый этаж – общая ванная и сортир. Воду включали по часам – еле теплую, без напора. Мальчишкой, Гай переминался с ноги на ногу на мокром полу, натирая себя мочалкой, а потом ступал под слабую струйку, падающую из ржавого душа. Он справлялся по малому там же, потому что знал, кто в это время заседал в сортире.