– О последствиях.
Гай только фыркнул в ответ. И уставился на дорогу. Она была похожа на раскрывшуюся воронку миноги – дыру с рядами тонких клыков. И их уносило все дальше, засасывало в эту зубастую пасть.
Чудовища, подумал Антон, убирая в нагрудный карман полицейский значок. Рубаха намокла – прилипла к спине. Он потянулся к рации, втиснутой между бардачком и нерабочей кассетной магнитолой. Рация была древней – на витом шнуре, в пластиковом коробе у которого был отколот край. Антон снял ее и притянул к себе.
– Диспетчер, это Радваньски.
Ему ответил приглушенный помехами женский голос.
– Диспетчер на связи. Что у вас случилось, Радваньски?
– На сколько заказана труповозка в гетто?
– Выезд бригады назначен на пять часов.
– Спасибо, диспетчер.
Антон сунул рацию обратно в держатель.
– Просто хотел убедиться, – сказал он, поправив кобуру. В обычной полицейской рутине ее называли подтяжками, и старались не надевать. Но никто из копов не совался в гетто без тяжелого револьвера подмышкой.
Гай заметил это и кивнул. Как тогда, два года назад, когда они приехали допросить свидетеля, а наткнулись на членов наркокартеля. И вместо признаний с порога получили выстрел из дробовика. Дверь разлетелась в щепки, ее вынесло, сорвав с петель. Не было никаких колебаний – револьвер Антона полыхнул, и толстяку с ружьем разворотило полбашки. Уже после, когда все закончилось, Гай кивнул напарнику. Ведь второй выстрел дробовика предназначался им.
Может быть, им и не удалось притереться друг к другу за годы службы, но одно Гай знал точно. Его напарник не станет колебаться.
Они проехали еще квартал и за поворотом наткнулись на броню миротворцев. Башенное орудие было опущено к земле, а сами Комуфляжи сидели на броне, с задранными на лоб масками и обедали. Вся земля вокруг была усеяна бумажными пакетами от картошки фри и гамбургеров. Заметив машину с полицейскими номерами, один из миротворцев спрыгнул с брони и махнул рукой, чтобы Гай притормозил.
– Этих еще не хватало, – прошипел Гай, приспуская стекло.
На улице было пустынно. И Антону это не понравилось.
Камуфляж подошел к ним – рослый дядька под два метра, небритый, с квадратной челюстью – и нагнулся к окошку. Его руки в перчатках с обрезанными пальцами покоились на автомате, висящем поперек груди.
– Полицейские? – прищурив глаз, спросил он.