Но несмотря на то, что эта атака
захлебнулась, в бой уже шла новая волна и вместе с ними выжившие
встали снова. Поняв, что прорваться просто невозможно, затаившись
среди тел, вколов себе убойные дозы обезболивающего мы ждали лишь
ошибки от тех, кто посмел счесть нас уже мёртвыми. И вот раздался
клич и выждав лучший момент я вскачил и со всех ног рванул к цели
до которой оставалось каких-то пятьдесят метров, цена которых была
высока, но могла быть ещё выше в десятки раз.
В этот момент где-то раздобывший
гранатомёт Криворукий сумел попасть прямо в траншею, что прикрывала
фланги окопавшегося танка. Пулемётный расчёт во всю строчил по
скоплению пехоты, слишком поздно замечая меня. Ещё один вражеский
кадет высунулся из траншеи с другого фланга, но через мгновение не
снаряд, а целая мать его авиационная бомба взорвалась в его траншеи
и ударная волна буквально подбросила его тело в небо метров на
двадцать.
Он буквально летел переломанным
мешком через поле боя словно какая-то кукла. Расскажи мне кто нечто
подобное, я бы в это не поверил, но война... на ней порой
доводилось видеть и нечто более невозможное, такое о чём никогда не
покажут в фильмах или не напишут в художественной литературе, ведь
такое нужно было увидеть, чтобы начать в это верить. И
Бог-Император свидетель, отправляющиеся в полёт тела из-за
многотонных авиационных бомб были малой частью того грядущего
безумия.
Сердце моё бешено колотилось, весь
мир был против меня, даже ландшафт пытался сломать мне ноги или
хотя бы вывихнуть лодыжку. Но тела передо мной разминировали путь,
храбрость и отчаянность союзников защитила меня от шального
выстрела. Никакой удачи, лишь выносливость и скорость, град
артиллерии и жертвы других позволили мне добраться до танка на
расстоянии пять метров и совершить бросок.
Под адреналином я превзошёл самого
себя. Связка была крайне тяжёлой, пять гранат, более трёх килограмм
веса, далеко не все гвардейцы могли позволить себе бросить себе
такую бандурину на десять метров, а уж точно бросить в гуще боя...
тут даже криговцам с их тренировками требовалось отличаться среди
всех других, либо сокращать дистанцию.
Но себя я недооценил и поэтому
бросок выдался куда более мощным и эффективным. Пять кумулятивных
струй поразили двигатель и вызвали пожар внутри, но даже в аду
экипаж успел выстрелить ещё два раза осколочнофугасными, прежде чем
случилась детонация боекомплекта и ударная волна с жутким взрывом
вырвала башню, попутно сбив и меня с ног.