– Зачистка северной части завершена,
– по воксу доложил я, переступая труп с обугленной шеей, и смотря в
конец последних десяти метров траншеи.
– Удерживай позицию до прибытия
подкрепления.
– Принято.
Порой захватить позицию было куда
проще, чем удерживать её. Поэтому самое сложное могло быть ещё
впереди. Без какого-либо угрызения совести я начал обирать тела
павших, в том числе двух своих товарищей. Фраг-гранаты, батареи для
лазгана, у культистов я нашёл самодельные взрывные устройства из
выстрелов для гранатомёта. Всё пригодится, а после уже я занял
позицию.
Из-за особенностей ландшафта я не
видел противника, но он был от меня меньше чем в километре. Прямо
туда я скоро и направлюсь, вместе с прибывшими отрядами. Если
конечно прямо сейчас не начнётся безумная контратака, во время
которой нас попробуют закидать мясом с трёх сторон. Тогда удержать
позицию будет практически невозможно, но я знал, что союзники
вот-вот и сами продавят фланги. Так что не особо переживал и
продолжал смотреть на серую землю, покрытую золой.
Как вдруг мой вокс разорвался от
крика сержанта:
– В УКРЫТИЕ!!!
И в небе загорелись тысячи огней, на
которые я завороженно смотрел около двух секунд, прежде чем
сорваться на бег. Но ближайший блиндаж был уничтожен огнём
артиллерии, а всё остальное являлось сетью траншей, с редкими
лисьими норами, также уничтоженными нами в процессе наступления. И
хоть я находился в траншеи, но обрушимся огненному дождю было на
это плевать.
Горела сама земля и дыхание
сбивалось из-за огромного количества углекислого газа. Один из
снарядов взорвался в пяти метрах надо мной и белый фосфор словно
фейерверк разлетелся во все стороны, поражая в том числе и траншею.
Враг позволил нам зайти на пристреленные позиции и открыл огонь
сразу же как прибыли отряды для закрепления и последующего
наступления.
С диким воплем я упал на землю,
горящими руками начав тушить лицо. Плавился противогаз и прилипал
прямо в коже. Больше всего досталось левой стороне лица, а также
шее. Температура была чудовищной, пожар становился всё сильнее и
корчась от боли, я пытался ворочаться и потушить самого себя.
Несмотря на адскую боль я всё же не паниковал и делал то, чему меня
учили на Криге.
– 226-ой! – раздался крик
Криворукого, который уже начал помогать мне, осыпая меня землёй. –
Они идут!