надо уходить и уходить надо быстро”, – вновь подумалось и, скинув автомат
на плечо, двинулся дальше. Пройдя еще с километр, он вдруг вспомнил о шалаше
пастуха. О нем знали все бойцы, и он двинулся по направлению к нему. “Если
ребята вспомнят о нем, они пойдут к нему, ведь теперь каждый ищет своих.”
Эта мысль обрадовала его и придала силы. Теперь двигаться было не так уж
трудно и даже боль в руке несколько стихла. Через полчаса он увидел шалаш, оста-
новился, огляделся, потом пошел к нему, стремясь всегда быть или за кустом,
или за деревом. Дойдя до полянки, распластался на земле, внимательно вглядываясь
в шалаш. Ему показалось какое-то движение в нем и, отбросив всякую осторожность,
позвал:
–Кто здесь? Это я – Карен.
Если там кто-то из своих, то обязательно узнает его голос и выйдет из него. И, действительно, из-за него с земли кто-то встал и высунулся вперед.
–Это я – Сурен, иди сюда.
Сняв автомат на всякий случай, Карен, пригнувшись, подбежал к нему.
–Здорово, брат,– с улыбкой сказал Сурен, как будто давно его не видел, но его голос звенел от тревоги.– Ты один?
–Один. Зря ты устроился у шалаша – это опасно и открыто здесь. Давай зайдем в лес. Я спрячусь там, откуда вышел, а ты поднимись к тем деревьям и устройся там. Будем наблюдать и ждать своих. Как только стемнеет, встречаемся здесь.
Сурен в знак согласия кивнул головой и двинулся к деревьям. Не успел он отойти, как Карен снова его окликнул:
–У тебя есть вода?
–Нету, брат, с сожалением ответил тот.
Мысленно выругавшись, Карен снова поплелся в лес. Выбрав удобное место, присел на корточки, но ноги продолжали противно дрожать, и он вынужден был лечь, что ограничило кругозор.
Нестерпимо хотелось пить, да и рану промыть не мешало. Правой рукой он отстегнул ремень, достал аптечку и стал вытаскивать ее содержимое. В основном у бойцов из аптечки были только жгуты, перетянутые на прикладах автоматов. У него же были не только бинты, но и противостолбнячная сыворотка для открытых ран. Достав пузырек с риванолом, он насколько смог промыл рану, приложил к ней тампоны, предварительно обработав ее края йодом, и туго перевязал.
Закончив с рукой, он пересчитал боеприпасы – два полных перетянутые изолентой парные магазины, еще пара на самом автомате, хотя один из них был наполовину пуст, пара пачек патронов, одна ручная граната и штык-нож. Все это было у него на боежилете, так как подсумку он не признавал – мешала во время бега. Свою каску и фляжку, он оставил на позиции.