Просто отлично.
Даже если я не буду знать, что мне делать дальше, то я смогу
просто путешествовать по этой равнине, отлавливая демонов и убивая
их, пожирая из души. Очевидно, что они делают меня сильнее. Хотя
рано или поздно мы разберемся с тем, что будет.
Или за мной пришлют отряд охотников, каких-нибудь кибердемонов,
и они всё-таки распнут меня на скале. Или посадят в котел, где
такие же, как этот, будут тыкать меня вилами, чтобы я равномерно
обжаривался с разных сторон. Или придумают мне ещё какую-нибудь
муку. Например, заставят ходить на работу.
Шутка.
Я вытащил осколок души из третьего и поглотил и его. Ну, вроде я
его достаточно удивил и напугал, так что можно переходить к делу.
Подойдя к демону, я схватился за рукоять вил. Нож из раны извлекать
не советуют, чтобы избежать массивного кровотечения, но что-то мне
подсказывает, что демоны мало чем похожи на людей. По крайней мере,
они гораздо более живучи.
Впрочем, головы им можно пробивать точно так же, и они умирают.
Уже проверено. Не удивлюсь, правда, что настоящая смерть наступает
только с того момента, когда демоническая душа покидает их
тело.
Резким движением я выдернул вилы из тела твари, вызвав у него
резкий стон. Они чувствуют боль? Впрочем, раз уж мы находимся в
аду, в плане диких мучений и страдания, то почему бы их не ощущать
и его коренным обитателям?
— Где мы? — спросил я.
— Это ад, — ответил демон. Лицо у него было напуганным, из-за
чего выглядело ещё более уродливым.
Похоже, потеря демонической души — это страшная штука. Мне ещё
предстоит узнать, почему именно. Но он боится, это определенно.
Ну что ж, я не ошибся. Я действительно попал в ад. Впрочем,
после всего, что я сделал, это не удивительно. Особенно, если
учесть, что я не особо-то и каялся за свои преступления. Нет,
большинство убитых мной людей, либо были подонками, либо сами
пытались убить меня, но тем не менее... Похоже, что грех есть грех,
и ничего не сделать.
Спрашивать, за какие грехи я сюда попал, даже не стану. Там,
понятное дело, весь набор. Там и гордыня, и гнев, и алчность, и
похоть. Разве что чревоугодия и уныния нет. Но похоже, что мои
добродетели не перевесили грехов.
Хотя никакого страшного суда я не видел.
— Как отсюда выбраться? — сорвался у меня с губ следующий
вопрос.
— Никак, — он улыбнулся, его губы побледнели.