- Она всего лишь ребёнок, глупая девчонка! - повторял он
престарелой служанке, которую моя мать уже грозилась отослать от
замка за склочный нрав и рукоприкладство. Старая Марти часто
позволяла себе оттаскать за косы младших служанок или нахлестать по
щекам служкам. - Она сама себя выдаст. Да даже просто и не
догадается скрывать!
Следующие несколько месяцев были для меня тяжёлыми. Старуха
Марти всё время была рядом, старалась сунуть свой нос в мои вещи,
присутствовать при каждом моём разговоре. Приходилось капризничать
и закатывать истерики, крича, что я принцесса и мне не нравится
Марти, потому что она старая, страшная и плохо пахнет.
Были у меня и учителя. Я учила этикет и танцы, были занятия по
верховой езде, словесности... Но ничего и близко похожего на
экономику или управление государством в моём обучении не было. Даже
история шла по моему желанию. То есть хотела, читала, хотела,
нет.
Помня о словах дяди, я не заводила питомцев и старалась со всеми
держаться на расстоянии. И так несколько слуг стали жертвами
различных неприятных случайностей. Причём именно те слуги, что
открыто были добры ко мне. После этого я старалась избежать
подобного. Не улыбалась, не разговаривала, ни как не выделяла
никого и не показывала хорошего отношения. Очень скоро я приобрела
репутацию высокомерной и капризной девчонки.
Но со временем контроль за мной снизили. Опекун даже заменил
старую Марти на Хеллу. И заодно выдал мне в руки козырь, который я
тщательно берегла.
Тогда пришло первое из десятков приглашений провести очередные
праздники при дворе императора. Дядя тогда даже растерялся. А я,
укрепляя мнение о себе, как о глупенькой и недалекой, соскочила со
стула и подпрыгивала, хлопая в ладоши.
- Конечно, конечно, конечно! - верещала я, изображая восторг. -
У меня будут красивые платья, красивая причёска, красивая комната и
красивые служанки! А на завтрак будут пироженные! Наверняка! И не
одно! А не эта ваша гадкая молочная каша! Да ещё и с противным
маслом!
О том, что я не люблю кашу, я говорила уже не впервые, и именно
поэтому на завтрак подавали именно её. Откуда бы дяде знать, что
овсяную и рисовую кашу, сваренную на молоке и с топлёным маслом, я
могла есть десять раз в день и за обе щёки? А вот повар знал. И
видимо догадывался о моём актёрстве. Потому что каша была всегда
неизменно вкусной и именно как я люблю, едва-едва подслащённая.