- Я конечно людей недолюбливаю, но не настолько. Этих бедняг и
так ждёт тяжёлая доля. - Сочувственно качал он головой. - Баба на
троне! Это же проклинать так можно.
- Когда я буду той самой бабой на троне, я сделаю вас придворным
мастером-наставником! И всем объявлю, что это вашими заботами я
стала такой, какая я есть. - Грозилась я, потирая ушибленные места.
- Вы не сможете противиться королевской воле и прямому указу
королевы!
- Напугала снег веником! Добровольцем на стены уйду. С тварями
оно как-то по спокойнее, чем в вашем придворном гадюшнике! -
усмехался наставник.
Но иногда, особенно когда в печи виднелись догорающие клочки
бумаги, наставник устраивал мне тренировки на выживание.
Недалеко от его дома была небольшая горная речушка, не
замерзавшая до конца даже в наши зимы. Вода бежала по уступам,
брызги, разлетающиеся в стороны, создавали зеркально гладкий
панцирь на склонах и камнях, когда-то оказавшихся в русле. А вот
снег коварно маскировал собой всю эту сверкающую ледяную
твердыню.
И конечно, именно здесь у моего наставника было любимое место
для тренировок. В первые годы занятий я едва могла продержаться
здесь несколько минут, чтобы не скатиться кубарем. Наверное, лет до
пятнадцати занятия здесь для меня выглядели так. Попыталась встать
в позицию для обороны, еле устояла на скользящих и разъезжающихся
ногах, выпад наставника, полёт кубарем по всему склону. Долгие и
упорные попытки подняться обратно, при посильных помехах,
создаваемых наставником и под его же насмешки. И новая попытка
занять позицию.
Даже Буран не выдерживал и прикрывал морду лапой. Но я сжимала
зубы, вытирала кровь из разбитых губ, а частенько и носа,
выкарабкивалась из сугроба или промоины с ледяной водой, иногда мне
прям по крупному не везло, и снова лезла на склон. Хорошо, что
целительские артефакты не подводили и благополучно избавляли меня
от следов моих тренировок.
Скрежет когтей по хрусталю, вставленному в раму балконной двери,
напомнил мне о моём спутнике и напарнике в последние двенадцать
лет.
- Буран! - открыла я дверь, закатывая глаза. - Опять
своевольничаешь? Ну что с тобой делать? А если тебя увидят?
Пока я говорила огромный зверь, распластавшись по полу, словно
от этого он стал бы менее заметным, шустро прополз в купальню. В
его пасти были зажаты несколько связанных колец копчёной
колбасы.