Я недоумённо выгнул бровь. Что
значит ‒ «удалось»? Если бы покушение было успешным, то Расстригин
не давал бы комментариев прессе. Хотя... Удивляться я пока не
спешил.
Живучесть духовного наставника
императорской семьи была притчей во языцех. Только за последний год
семь покушений. Результата ‒ ноль. В том плане, что даже царапин на
нём нет и на следующий день этот человек появлялся на публике как
ни в чём не бывало.
Но и Суворова не стала попусту
сотрясать воздух и коротким жестом сменила выпуск новостей на
объёмную голограмму. Расстригин... совершенно голый, если не
считать полотенца на причинных местах и спутанной бороды. Валяется
на полу изломанной куклой. Всё тело залито кровью, из десятков,
если не сотен небольших ран оставленных скорострельным игольником.
Голова частично разбита чем-то тяжёлым. Конечности вывернуты и
частично порублены. На губах застыла белая пена. Владовски подошла
комплексно...
— Владовски похвасталась, когда
сообщила о своём мероприятии. Ну а пожар ты уже видел... И как
понимаешь, наш противник живой и спокойно гуляет.
— Может, фальсификация? — неуверенно
уточнил я. — Исполнителей перекупили. Или сама Владовски...
Мысль я не стал заканчивать, ибо сам
в неё не верил. Владовски после потери сына была крайне зла на
Расстригина и его секту. Она бы точно не стала переходить на
сторону противника. Да и не смогла бы... Не зря же я состою в
заговоре.
— Скорее, я поверю в клонов и в то,
что Расстригин научился переносить своё сознание в копии... —
вздохнула Суворова. — Но это лишь предположения. Не больше...
— И что мы теперь делаем? —
осторожно уточнил я.
Очевидно, что меня позвали не только
проинформировать о странной проблеме, но и нагрузить какими-либо
новыми заданиями.
— Заметать следы за Владовски не
нужно, если ты об этом, — княгиня развернулась к окну и уставилась
на простор сада. После чего медленно, чуть растягивая слова
продолжила: — Я не знаю, какой реакции ожидать от Расстригина.
Потому наши планы не меняются. Однако их придётся ускорить... Ты
должен помочь послу Адриану.
— Сроки? — я сдержал недовольство за
задумчиво сдвинутыми бровями.
— Завтра, — словно приговор,
обрушились на меня слова. — Мы должны первую фазу закончить уже
завтра.
***
Последний на сегодня перелёт...
домой. Пора домой. И мне на сегодня оставался последний звонок. И к
нему я подходил с хорошим настроением: звонок Джону Самерсу с
упоминанием «Алого воскресения» занял всего минуту и то, только
потому, что собеседник сквозь зубы уточнил ‒ на какой срок мне
потребуется группа. Но вот второй звонок был куда более
ответственный.