***
Игорь Николаевич вместе с главой клана отвели под руки Сергея в
камеру, где находилась Юля. И оба остались следить, чтобы муж с
женой, не являвшиеся самими собой, не переубивали друг друга.
Парень едва стоял на ногах и не мог адекватно говорить. Но глава
помнил предупреждение сына, что этой душе будет сложно
адаптироваться к новому телу. Однако с каждой минутой попытки
молодого человека вырваться становились все настойчивей.
- Пу…пустите, - лепетал он.
Но Александр Борисович прекрасно понимал, что это не его сын,
поэтому и не думал отвечать тому, кто был виновен во всём
происходящем в мире.
И в смертях Белладонновых он тоже был косвенно виновен. Ведь мы
в ответе за тех, кого создали.
Но насколько бы сильно глава хищного не успел возненавидеть эту
дрянную книгу, он не мог причинить вред телу сына. Поэтому Сергея
положили на нары и закрыли камеру.
Первые часы происходила адаптация. Но глава клана внимательно
следил, чтобы Морф в теле человека не снял с запястья
браслет-артефакт. При любой попытке он был готов усыпить его также,
как Юлю.
Девушка продолжала мирно спать.
- Вы ещё пожалеете, - смог сказать Сергей.
Это было первое полное предложение, что мог выдать в этом теле.
Он уже уверенней стоял на ногах.
Но как и на прошлые угрозы, ответа не последовало.
- Если я начну ломать твоему сыну кости, тогда обратишь на меня
внимание, - рявкнул парень, приблизившись к решётке.
- Тогда уснёшь, - процедил глава клана.
Он смотрел прямиком в разъярённые глаза парня. В них отражалось
всё нутро этой сущности – желание вырваться и убивать.
- Когда я получу себе новое тело, то всё вам припомню.
Когда Морф понял, что из мужчин такие себе собеседники, и
выпускать они его не собираются от слова совсем, то принялся будить
Юлю.
- Аликантес, вставай. Вставай же. Иначе нас обоих уничтожат.
Но это было бесполезно. Сонные артефакты действовали на полную
мощность. И если бы парень попытался до них дотронуться, чтобы
разбить, то он бы тоже уснул самым глубоким сном.
Сперва в судорогах забилась Юля. Но Морф в теле Сергея и не
пытался помочь девушке. Он присел на нары и просто смотрел.
Тяжелее всего было отцу Юли. Он тоже понимал, что если откроет
камеру, то здесь никого не останется в живых.
Тело девушки выгибалось. Она билась в судорогах несколько минут.
Пока её грудь не поднялась. А из открытого рта не вышел поток тьмы,
что растворился в воздухе. После чего Юля то ли обратно уснула, то
ли вовсе потеряла сознание.