— За нами слежка, — предупредил я, бросив взгляд на машину,
которая встала в начале улицы подальше от нас.
— Да, они весь день следят и будут следить. Я бы после суда
попросил вас воздержаться гулять по улице одним. Да и вообще
гулять.
— Даже если мы выиграем, получается, это не закончится, да? —
спросила Триана. — Они просто будут хотеть отомстить?
— Получается, что так, — пожал он плечами. — А может и нет, так
как смысл тратить на вас силы и рисковать, если уже ничего с этого
не получишь. Как бы то ни было, разве вам не нужны те
предприятия?
С этими словами он открыл дверь, где нас уже ждала охрана.
— И не забудьте включить свою защиту, — предупредил он, выходя
из машины.
Под прикрытием людей в строгих костюмах мы поднялись по
ступенькам наверх, пока не оказались внутри, где нас заставили
снять с себя все металлические вещи и пройти через рамки
металлодетектора.
После этого Галешоп уверенным шагом направился по коридорам,
ведя нас по зданию суда.
— Этот суд занимается исключительно делами семей и домов, —
произнёс он, будто проводил экскурсию.
— Для господ один, для черни другой? — спросил я, вспомнив, как
меня назвали однажды.
— Ну не совсем. Просто здесь решаются вопросы в немного другой
плоскости, отличной от гражданского и уголовного суда. Как бы то ни
было, мы здесь ни первые, мы здесь ни последние гости.
Пройдя по коридорам, мы сели на деревянные лавки около одного из
залов, после чего Галешоп попросил его подождать и ни с кем не
разговаривать без его присутствия. Но это было легче сказать, чем
сделать, так как, едва адвокат скрылся из виду, будто только этого
и ожидая, прямо напротив нас на скамейку села чета Даркмод.
Узнал я их сразу не в последнюю очередь благодаря рыжеволосой
жене главы семьи и дома Виктории, которая смерила меня внимательным
взглядом с лёгкой недоброй улыбкой. Её муж был куда менее щедр на
эмоции. С квадратным подбородком, покрытый лёгкой щетиной и
широкоплечий, он лишь внимательно разглядывал меня, не произнеся ни
слова.
Помимо них здесь же были два адвоката и, как я понимаю,
телохранители, тоже двое.
Мы сидели в полной тишине, пока Виктория не спросила:
— Не передумали?
— Я могу задать тот же вопрос, — ответил я спокойно.
— Не вижу Марианетты. Что-то случилось?
— Она неважно себя чувствует.
— Жаль это слышать, — улыбнулась она.