— Да и вообще, — продолжил я, — Если
будешь и дальше разговаривать со мной в подобном тоне, то нам с
тобой придётся расстаться. Поняла?
— Гончаров, ты совсем идиот? Или тебе
в этой больнице остатки мозга высушили? — как-то даже устало
произнесла она, глядя на меня как на придурка, — Что значит,
расстаться? Я не твоя девушка, чтобы ты мог меня бросить. Забыл
уже, как сам просил меня о том, чтобы я повлияла на своего парня и
его друзей, чтобы они не трогали тебя? И что пообещал стать чуть ли
не моим слугой за это? А теперь бред какой-то несёшь. Я не знаю,
что там тебе сказали врачи, но если ты сейчас же не пойдёшь и не
сделаешь то, что я тебе сказала, то можешь считать, что наше с
тобой соглашение расторгнуто. Сам тогда должен понимать, что с
тобой сделают мой парень и его дружки. Ну? Идёшь?
— Пожалуй, воздержусь, — холодно
улыбнулся я ей. Вот оно как, значит... А я тут губу раскатал.
Неужели я действительно таким дебилом был, что считай добровольно
себя ей в рабство отдал? Ну и кретин...
— Ты уверен? — чуть наклонив голову,
вкрадчиво поинтересовалась она.
— Вали уже отсюда, — совсем отбросил
я в сторону приличия, — Пока я не заставил тебя пол тут мыть за то,
что ты мне тут натоптала. И живей давай. Считай, что наше
соглашение расторгнуто.
— Это ты зря... — медленно покачала
головой она, не отводя от меня пристального взгляда, — От тебя же
теперь живого места не оставят...
— Ну, если твой парень такой идиот,
то может быть, — пожал я плечами, — Правда после этого вам придётся
на пару лет расстаться, пока он срок не отсидит, но ты ведь как
порядочная девушка его дождёшься, верно?
— Ты что, собрался на них в полицию
заявить? — не поддельно изумилась она, — Это же не по вашим
понятиям! Тебя же все презирать будут!
— А сейчас, можно сказать, меня все
прям безумно любят! — расхохотался я, — Обязательно заявлю. Можешь
даже не сомневаться. А кто там и что обо мне подумает — вообще
плевать.
— Странный ты какой-то стал... Тебя
как будто подменили, — с трудно читаемой интонацией в голосе
произнесла она, резко повернулась, и пошла к выходу.
Нормально так. В открытую говорит,
что её дружки меня изобьют, если я не буду ей прислуживать, а
странный при этом я. Что ж я за чмо такое, если об меня буквально
все готовы ноги вытирать? Нет, братцы-кролики. Уж не знаю, каким я
там был раньше, и что по этому поводу думал, но больше я подобного
в отношении себя позволять не намерен. А то так и буду всю жизнь
шестерить на кого-то и по магазинам бегать.