Хорошо, что Вершкова ничего этого не знала. Иначе не сидела бы
теперь в машине с таким торжественным лицом. Вероятно, она мнила
себя героической комсомолкой, едва ли не Зоей Космодемьянской.
Понятия не имею, что она подумала, когда к ней обратилась
сотрудница КГБ, но уж наверняка нарисовала в своем воображении
нечто героическое. Хорошо хоть молчала, а то ведь от волнения могла
начать болтать, что ни попадя, в присутствии водилы. Так в молчании
мы и доехали до станции метро «Новокузнецкая», где я попросил
таксиста высадить нас.
Я расплатился с ним, и мы пошли к Государственной Третьяковской
галерее пешком. До встречи с Эсмеральдой Робертовной оставалось
пятнадцать минут, как раз хватит, чтобы дойти до входа в музей. Мы
неторопливо двинулись по Пятницкой улице.
Маша принялась вдруг рассказывать о своей тете. Какая она у нее
добрая да хорошая. Я молчал, лишь изредка поддакивал, понимая, что
спутница моя просто волнуется. Наконец мы повернули к Третьяковке.
Вершкова осеклась, уже не в силах справиться с нервами. Тогда я
взял ее за плечи и быстро поцеловал. Сработало. И Маша настолько
опешила, что перестала трястись.
Через несколько десятков шагов мы приблизились к входу в музей и
увидели нашу старую попутчицу. Вершкова встала как вкопанная, а я
украдкой огляделся, наивно полагая, что смогу понять, кто в толпе
туристов, скапливающихся у парадного подъезда Третьяковки, служит в
КГБ. Разумеется, никого «подозрительного» я не вычислил. Кривошеина
тоже увидела нас и поспешила навстречу, с улыбкой, которая мне
показалась фальшивой. Я слегка подтолкнул Машу в спину, прошептав
при этом:
— Расслабься! И сразу не суй ей сверток, дай мне отойти в
сторонку, иначе она поймет, что мы все знаем.
— А-а, ребята! — воскликнула Эсмирка, подходя вплотную. —
Молодцы, что пришли... Саша, я там очередь в кассу заняла... Ты не
мог бы встать во-он между той дамой в красной шляпе и
представительным мужчиной в пыжике... Скажи, что я занимала...
— Конечно, — кивнул я и, отойдя, втиснулся в очередь между
указанными туристами. — Моя жена занимала здесь, — сказал я мужику
в пыжиковой шапке, который попытался возбухнуть.
При этом я старательно не смотрел в сторону Вершковой и
Кривошеиной, с минуты на минуту ожидая, когда начнется суматоха
задержания «королевы постельных клопов» с поличным. Однако время
шло, а ничего особенного не происходило. Очередь двигалась, и
вот-вот я должен был оказаться внутри вестибюля. Я уже занес ногу
над порогом, как кто-то дернул меня за рукав. Я обернулся и увидел
круглые глаза Маши. А вот Эсмирки видно не было. Пришлось мне выйти
из очереди.