— А затем склонил голову перед Рюриковичем и позволил себя
окрестить прямо в Волхове, в славном Великом Новгороде, воды
которого ещё не успели позабыть кровавые ручьи из крови волхвов,
что отказались покориться воле великого князя, — безжалостно
заметил Сергий Белозерский, глаза которого зажглись нехорошими
огоньками. — Ибо после трёпки, устроенной ему Владимиром, едва на
ногах стоял... Желаешь повторить судьбу славного предка?
— Желаешь проверить, хватит ли твоей святости, если я вновь
призову черные молнии, дядюшка? — упрямо нагнул я голову. —
Помниться, когда пришел час нужды, ни ты, ни твой бог городу не
помогли... Церкви отчетливо били в колокола, творились молитвы,
призывались кары небесные и рати небесные... Но на помощь пришел я
один. Не буди лихо, Сергий... Не посмотрю, что мы одной крови — на
коленях жизнь выпрашивать будешь! И свою, и своих псин сутулых в
потешных тряпках!
— Смотки-ка как злиться отрок, — усмехнулся в ответ дядя. —
Бесишься, сынок? Хроники семейные поминаешь... Не осознаешь, сколь
важна наша миссия, сколь велика сила ворога, с которым нам
предстоит биться? Тешишь своё самолюбие, раскидываешься
угрозами...
— Стоять, — железом лязгнул голос Смолова за моей спиной. — Если
дошепчеш молитву, монашек — будь уверен, я даже ценою жизни тебя
прибить успею. Святую силу ты покуда призвать не успел — а начнешь
призывать, я нападу. Ну а вы, господин хороший, если уж так
осведомлены о происходившем в Александровске, то дайте себе труд
хоть на минуту задуматься — будь у моего господина хоть малейшее
желание помочь врагам Империи, то в тот день он мог бы просто
спокойно выбраться из горящего города, оставив всё как есть. И
почему-то есть во мне твёрдая уверенность, что в таком случае вашу
шкуру уже натянули бы на какой-нибудь синтоистский ритуальный
барабан, вместе со всеми вашими монахами и прочим подвластным вам
людом.
— Тоже, кстати, верно подмечено! — поднял я палец вверх, глядя в
глаза задумавшегося чародея. — Я...
— Господин Аристарх, — перебил меня Смолов. — Прошу, не
усложняйте ситуацию сверх необходимого. Господа, на моего господина
сегодня уже пытались ментально воздействовать, и хоть ему и удалось
отбиться, но это ему далось нелегко. Потому он и на взводе даже от
мысли, что в его разум вновь кто-то полезет... Справедливости ради
— уверен, он подозревает вас в этой попытке, оттого и реагирует так
остро.