Как это обычно бывает, чувства перекрывают мысли. Горечь от слов
разливается по всему телу и въедается так плотно, что чувствуешь её
привкус даже во рту.
В эту квартиру мы поселились, когда приехали поступать в универ.
Она была нашим островом свободы и надёжным убежищем. Машка давно её
выкупила, сделала ремонт, стены стали другими. Но как забыть наши
танцы до упаду на кровати, когда узнали о зачислении? Как сидели
под столом с одним ведёрком мороженого на двоих, оплакивая
очередную настоящую любовь? Как я, счастливая, что закрыла сессию,
решила запрыгнуть на подоконник, немного не рассчитала и стукнулась
головой. Старое стекло разбилось, засыпав мелкой крошкой меня и
половину кухни. Я боялась пошевелиться, чтобы не порезаться об
острые края, а Машка прыгала вокруг меня с пылесосом. У нас потом
ещё два месяца окно плёнкой было затянуто, пока копили на
замену.
Сейчас здесь установлены пластиковые рамы вместо деревянных, со
стен исчезли обои в мелкий голубой цветочек и воцарилась серая
стерильность. Это не мой дом, и делать мне тут больше нечего. Но
сначала…
— Почему ты так долго молчала? — шепчу из последних сил.
— Я не могла, Малинка. Костя, он… — она прячет глаза и начинает
усердно натирать и без того чистую столешницу.
— Что “он”? Уволил бы тебя? Ты об этом так переживала?! —
выпаливаю первое, что приходит в голову, и Машка тут же вскидывает
на меня глаза полные слёз.
Она хочет еще что-то сказать, чем-то оправдаться, но я не могу
это слушать. Этот вечер уже достаточно сломал меня.
Хватаю телефон и вызываю такси до точки, где оставила машину.
Ещё одной ностальгической прогулки по морозу я не выдержу.
Не обращая внимания на слова подруги, с трудом втискиваю в
сапоги ноги в пушистых носках. Ворсинки путаются в молнии и не дают
застегнуть замок, язычок постоянно выскальзывает из дрожащих
пальцев. Содрав кожу и чуть не вырвав замок с мясом, плюю на всё и
выбегаю на улицу, прихватив пальто.
Время — третий час ночи. Снег шёл все это время не прекращаясь —
намело уже приличные сугробы. Было непривычно светло. Я
засмотрелась на то, как медленно и красиво крупные хлопья кружились
в свете фонаря. Вокруг такая тишина, что даже рокот мотора такси
звучал мурчащим котиком, а шелест колёс и вовсе был скрыт мягким
белым ковром.
И что теперь делать? В гостиницу меня без документов не поселят.
Можно было попробовать использовать водительские права, но внешний
вид у меня чуть лучше, чем у Ивана Бездомного. Точно не пустят.