Зачем же ты сейчас пришёл ко мне, маленький. Я явно не та мама,
которую ты искал. Уйди, мне тяжело, я тебя не просила.
Замечаю, как против всех моих мыслей и желаний тело продолжает
действовать по-своему. Кончики пальцев поглаживают кожу живота.
Когда осознаю свои движения, меня бросает в жар и моментально
срывает с постели. Что-то хочется срочно сделать. Не дойдя до окна,
разворачиваюсь, а зачем я туда вообще шла? Наматываю круги по
комнате, бессмысленно перекладывая вещи с места на место дрожащими
руками. Губы искусаны до крови, но мне этого мало.
Пробегая мимо бабушкиной спальни, увидела под столом новенькой
мастерской коробочку с незаконченными работами и решила на этом
остановиться. Хотя нужно было решить ещё одну проблему.
Я откладывала решение, что же делать с беременностью и звонком
Косте, сначала на завтра. Не звонить же в двенадцатом часу. Потом
дала себе время до субботы, чтобы не отвлекать от работы
шокирующими новостями. До понедельника, потому что в субботу и
воскресенье замоталась, догоняя заказы по графику. Просто
забыла.
В четверг решила, что сообщать по телефону — это не самая лучшая
идея. И пообещала себе, что в пятницу точно-точно поеду. Но, ещё не
открывая глаз, почувствовала приступ тошноты такой силы, что не
могла оторваться сначала от унитаза, а затем от кровати.
Машка уехала ещё через пару дней. Поиски новой работы больше
никак нельзя было откладывать, и я не могла её задерживать.
Потихонечку начала разбирать скопившуюся пробку из заказов. Я
засыпала с плетением, просыпалась среди ночи от впившейся в бок
основы и продолжала, продолжала, продолжала.
Когда я закончила упаковку последнего заказа на этот месяц по
графику, на календаре было всего девятнадцатое марта. Уже
девятнадцатое марта.
Я провела в таком безумном марафоне целых три недели и
совершенно не заметила. Времени для выбора оставалось критически
мало. А ещё нужно было всё-таки рассказать Косте.
Если сейчас не позвоню — не решусь уже никогда. Телефон жёг
пальцы, а каждый следующий гудок раздражал всё сильнее.
За стройными рядами бесконечно долгих гудков механический голос
неожиданно сообщает, что абонент не отвечает. Ещё один маячок того,
что всё изменилось, острым осколком впивается в сердце. Обычно
Костя брал трубку, просто чтобы сказать, что занят, и спросить всё
ли в порядке, даже во время самых важных совещаний. Даже если он
был на судебных заседаниях, после гудка сразу приходило сообщение,
что он скоро освободится.