Я до сих пор щеголяла в длинной ночной
рубашке. Новой, чистой, но не моей. Где
уж достал ее Гирем не знаю. И как смог
вытряхнуть меня из платья не прибегая
к помощи горничной — тоже. Но одно я
знала точно, этой ночью между нами ничего
не было.
- Нет, не нужно, - отказалась я от помощи.
Моя походная одежда была отлично
приспособлена для самостоятельного
облачения. А с Катрилой я могла поговорить
и в рубашке. Кивнула на вычурную резную
скамью, которую использовали вместо
диванов, - садись, давай поговорим...
Катрила вздохнула. Мне показалось,
что она старательно оттягивала начало
разговора. Как будто бы чего-то боялась.
- Катрила, - я взяла руку моей старшей
дочери и сжала в своих ладонях, - не
бойся, милая. Говори. Ты столько для меня
сделала, и я не откажу тебе в любой
просьбе...
- Нет, мам, - всхлипнула она и прикусила
губу, чтобы не расплакаться, - это ты для
меня сделала столько, что я за всю
жизнь... И сейчас я опять... - она судорожно
вздохнула. Рыдания рвались из ее груди,
мешая говорить.
- Тише, милая, - я обняла, дочь, которая
все же не сдержала слезы и заплакала.
Подвела ее к скамейке и усадила, а сама
примостилась рядом, - рассказывай, что
случилось? Тебя кто-то обидел? - я вдруг
испугалась, что Катрила не смогла
отказать какому-нибудь «сулак-баше»...
Абрегорианское воспитание не позволяло
девочкам никакой свободы. - Не бойся,
скажи мне, и я сама лично закопаю этого
козла.
- Нет, мам, меня никто не обижал, -
мотнула головой Катрила. И улыбнулась
сквозь слезы, вероятно представив
картину: королева закапывает козла. -
Ты изменилась. Раньше бы ты никогда не
сказала бы так... грубо...
- Может быть, - кивнула, - но, поверь,
раньше я поступила бы не менее жестко...
и поступлю... Если кто-то рискнет
прикоснуться к моим детям.
- Спаибо, мама, - кивнула она. - Но я
хотела попросить тебя о другом... Император
объявил моего мужа предателем, и теперь
мне и моим детям грозит смерть. И я хотела
попросить у тебя помощи...
- Конечно же вы можете остаться, - я
коротким рывком прижала к себе дочь и
сразу отпустила. Катрила не любила
объятия. С самого детства она боялась
людей и избегала любых прикосновений.
- Ты могла бы даже не спрашивать. Я никогда
не отправила бы тебя туда, где тебе и
моим внукам грозит опасность.