– О том, что даже самые близкие люди не способны до конца открыться друг другу.
– Ты просто издеваешься над моей фантазией! – раздосадованный Рональд вскочил на ноги.
– Это не я, это Магритт, – я вздохнула и поворошила палочкой угли в костре.
Рональд продолжал рассматривать обложку с серьёзностью ученого, исследующего древний манускрипт. Выражение его лица забавляло меня.
– Он не просто закрыл им глаза, он замотал им головы! – наконец воскликнул он и победно сверкнул глазами. – Они потеряли голову от любви! Нарисованная метафора!
– Пф… Я скорее поверю, что они просто предаются греховной страсти и стыдливо прикрылись покрывалами.
– Но посмотри, – сунул он мне обложку под нос, – на второй картине они выглядят как счастливая семейная пара!
– Прошло время, а истинной любви так и не возникло. Они до сих пор изолированы друг от друга. Это не настоящая любовь, а жалкое подобие, не способное погрузить в мир партнёра. Так живёт большинство семейных пар.
– Или никакие преграды не страшны для истинной любви? Они чувствуют друг друга даже сквозь двойной слой ткани!
– Ты чересчур оптимистичен, – покачала я головой.
– А ты, похоже, не веришь в любовь.
– Даже влюблённые остаются слепыми! – я выхватила у него обложку и помахала ею у него перед носом, как доказательством: – Они не видят друг друга и никогда не смогут познать истинное лицо своего партнёра, потому что скрывают его! Время идёт, а они всё так же далеки!
Секунду он соображал, а потом его глаза вспыхнули.
– Иногда любовь настолько сильна, что зрение ей не нужно. Они и так прекрасно чувствуют свою половину.
– Поцелуй через покрывало, как символ, как неспособность почувствовать наслаждение от истинной близости, которая возможна только при настоящем чувстве.
– Как трагично! – закатил глаза Рональд.
– Это жизненно!
– А вот совсем банальное толкование – внешность не главное, важно лишь внутреннее зрение, ощущение своей половины.
– Слишком просто для Магритта!
– Люди склонны переоценивать талант психов!
– Он не сумасшедший, он гений!
– Такой же душевнобольной, как и Ван Гог!
– Похоже, ты ничего не смыслишь в искусстве!
– Я? – воинственно задрал бровь Рональд. – Ну конечно, совсем ничего!
– Корчиться на камеру, это не то же самое, что писать великие картины! – выдала я внезапно.
Он замер, сверля меня взглядом, а потом внезапно расхохотался. Я представила себе, как выгляжу со стороны. Руки в боки, лицо раскраснелось в пылу спора, глаза сверкают гневом. И мне тоже стало смешно, но я не подала виду.