– Она рада, что ты приедешь, – говорил он уже в мою сторону.
– Вот, принимай пациентку, – говорил он, передавая матери моё пальто.
– Лизонька, ты заболела? – спрашивала она меня, глядя на меня самыми любящими и самыми беспокойными в мире глазами.
– Заболела, да, – не давал мне вставить слова Антон. – У нашей Лизоньки очередной припадок, переждёт его у нас. Теперь она уверена, что нашего мира просто нет или что-то вроде того.
– Правда, детка? – сочувствующе улыбалась мать. – А как же твои параллельные вселенные? Их теперь тоже нет?
– Не совсем так, – терялась я под их смешливыми взглядами. – Просто оказалось, что предметы существуют, только когда мы смотрим на них.
– Мм, какие ароматы! Что-то вкусненькое, ма? Пойдём в столовую, Лизавета, посмотрим, существует ли там ужин.
Надежда Борисовна, мать Антона, всегда, когда я оставалась у них, стелила нам в разных комнатах и даже на разных этажах, даже несмотря на то, что поженить нас она хотела больше всего на свете. Её любовь ко мне была взаимной, я бы много отдала, чтобы заполучить именно такую свекровь, если б она не поставлялась в комплекте с Антоном. Тихая, спокойная, умиротворённая женщина, почти всегда занятая вышивкой или клумбами. Очень ненавязчиво она намекала, что ей удалось воспитать прекрасного сына и что этот сын ко мне неравнодушен. Антона она боготворила, но, в отличие от многих других матерей, не ревновала к остальным женщинам, даже учитывая то, что на ноги поднимала она его одна. Отец, как это иногда практикуется, сбежал к другой женщине почти сразу же после рождения Антона. Он не смог вытерпеть крики орущего по ночам младенца, объяснил это тем, что ещё не готов. Мать тогда всё для Антона делала, ей пришлось работать на двух работах, в какой-то промежуток времени даже на трёх. Он очень нелегко достался ей, тяжёлая беременность, тяжёлые роды, бесконечные детские болезни, из него вышел трудный подросток.
Матери бывают очень разными, но мать Антона опекает его всю жизнь. У них куча денег, и она об этом знает, но не хочет нанимать горничных или кухарок, ей доставляет удовольствие самой готовить ему, стирать его вещи. Даже сейчас, когда Антон легко может поднять её одной рукой, для неё он всё тот же несмышлёный ребёнок, который остро нуждается в заботе, и единственное, о чём она мечтает, – передать его с рук на руки хорошей жене. Например, мне. И может быть, поэтому она всячески со мной дружит, а может, и потому, что я ей просто нравлюсь. Мне очень приятна её забота, но иногда я чувствую себя виноватой, зная, что не смогу оправдать её надежд.