— Игорь! — от неожиданности Вероника вскакивает с места.
Но Игорь стоит. Однако стоит, преклонив колено. И тянет вперёд
букет.
— Прекрати эту дешёвую театральщину.
— Прости меня, — завывает он фальшиво и надрывно. — Я больше не
буду!
— А больше и не надо. Я ухожу от тебя.
Вероника хочет вернуться к письменному столу, но Игорь, отбросив
букет, хватает её за форменную юбку, едва не свалив.
— Нет, в самом деле! Я больше никогда не буду пить. Вообще
ничего! Ни капельки!
— Человек без воды способен прожить три дня, — равнодушным тоном
произносит Вероника. — Потом у тебя начнут отключаться органы.
Глаза завалятся, кожные покровы станут синюшными, а во рту появится
такая сухость, будто ты песка наглотался. Давление сначала
повысится, потом упадёт. Температура тела будет снижаться
постепенно. Ты не сможешь видеть из-за рези в глазах. А потом ты
умрёшь.
— Спасибо, — он больше не улыбается, сглатывает нервно. — Ник,
дай водички.
Он опускает девушку, но та не спешит отходить. Смотрит на Игоря
сверху вниз, спокойно, без эмоций. Но это не значит, что их у неё
нет. Просто скрыты они очень глубоко внутри.
— Встань, — произносит она.
Глядит строго, и Игорь под этим взглядом будто сжимается. И лицо
жалобное корчит.
И всё же он поднимается.
— Ну, тебя сегодня ждать домой? Давай всё решим по-человечески.
Не будем раздувать, — говорит мужчина.
— Не будем раздувать? Ты меня ударил! — голос срывается на крик,
но Вероника тут же берёт себя в руки и чеканит каждое слово. — Ты.
Меня. Ударил.
— Я больше не буду. Ну, вспылил, с кем не бывает?
— Со мной не бывает. Я заеду только за вещами.
Игорь бросает взгляд на лежащий на полу букет.
— Цветы хоть в вазу поставь. И, знаешь, что? — лицо его искажает
злость. — Тебе ведь всё равно некуда идти. Ты же не можешь жить на
работе. Тут даже душа нет. Всё равно придёшь домой.
— Думаешь, мне некуда идти? Сниму другую квартиру.
Некоторое время он молчит, переваривает информацию. Затем меняет
выражение лица. Делается добродушным и натягивает обаятельную
улыбку.
— Слушай, я знаю, что виноват. Ты можешь всю жизнь носить в себе
обиду на меня. Можешь уйти, можешь замуж выйти, можешь на работе
своей торчать круглыми сутками и забыть о личной жизни. Всё можешь.
Но если ты меня не простишь, так и будешь носить то, что я
натворил, в себе. Всю жизнь, — он подходит ближе, берёт её ладони в
свои руки и с надеждой заглядывает ей в глаза. — Ну, так что?
Простишь?