А уже через несколько секунд больше сотни лазерных боеголовок
обрушились на «Оборотень» Романа Галиченко. Почти три сотни
лазерных импульсов ударили по его верхней полусфере и левому борту.
Если кто-то искал живое описание выражения «сокрушительный удар»,
то Александр сейчас смотрел именно на него.
На дисплее куда выводилось техническое состояние участвующих в
учениях дредноутов «Голиаф» Галиченко моментально окрасился алыми
пятнами.
— Ты видел? — спросил Павел и Александр кивнул.
— Да, Джан не принял в расчёт изменение параметров платформ РЭБ.
Он, что, идиот?
— Ну-у-у... я бы не сказал, — с натяжкой протянул Лейкин и
быстро скинул на дисплей перед своим капитаном один файл.
Быстро осмотрев его, тот нахмурился, но всё же не смог
удержаться от усмешки.
— М-м-м... жульничаешь, значит.
— Нисколько. Просто я мониторю их системы и подстраиваю ракетный
огонь своих крейсеров под них в реальном времени. Заметил, что они
начали ломать установленные мною паттерны и приготовились. Так что
я просто сменил их на новые.
— Ты же в курсе, что в реальной обстановке такое маловероятно?
Не с такой скоростью.
— И, что? Возможно же? Считай, что им не повезло. Бывает же.
— Ну, тут соглашусь, — не без некоторого садистского наслаждения
наблюдая за тем, как шесть крейсеров Лейкина почти без потерь
уделывают дредноуты под командованием Джана. — Бывает.
На самом деле в происходящем не было чего-то уж совсем
странного. Просто Павел решил действовать довольно подло, используя
медлительность «Голиафов» против них же. И не то, чтобы его в этом
можно было обвинить.
В конце концов это не он погнался за крейсерами, ведь так?
Находясь под его чутким руководством шестёрка линейных крейсеров
обстреливала не способные сравниться с ними в скорости дредноуты
практически с предельной дистанции, концентрируя залпы то на одном,
то на другом корабле. Более того, Павел ещё и постоянно менял
параметры работы своих платформы прорыва ПРО, «подсматривая» за
операторами Фарада и других капитанов.
Честно ли это? Нет конечно же. Но, кто сказал, что война должна
вестись по честным правилам.
Через двадцать минут всё пришло к закономерному результату.
Получив слишком значительные повреждения, и без того сильно
пострадавший «Оборотень» вывалился из строя, более не способный
поддерживать общее ускорение.