А дверь, противоположная той, через которую мы вошли, сотряслась
от удара и распахнулась, громко стукнув о косяк.
На пороге стоял… Ух ты, какой красавчик!
Я залюбовалась совершенными чертами лица с необычными
фиолетовыми глазами, чёрными, слегка вьющимися волосами и фигурой —
герцог был высок, широкоплеч и очень неплохо сложён. Такой типаж
внешности годится хоть для мужского журнала, где печатают интервью
с кинозвёздами, хоть для женского — если герцога раздеть, конечно.
Думаю, что картинка во втором случае выйдет даже более аппетитная:
снять этот страшноватый сюртук с длинными фалдами и убрать
кружевное жабо, похожее на деталь костюма клоуна из моего мира. А
вот обтягивающие брючки, заправленные в высокие сапоги, можно
оставить: они подчёркивают длинные ноги герцога, да и выгодно
обрисовывают…
— Приятно, что вы рады видеть меня, леди, — прервал поток моих
мыслей герцог, с любопытством меня разглядывая.
Чёрт, как-то я не с того начала. Похоже, фантазии со стриптизом
в его исполнении нарисованы у меня на лице.
— Вы ошибаетесь, — заявила я, вздёрнув подбородок и отступая,
чтобы окинуть фигуру герцога презрительным взглядом. — Это вопиющая
бестактность: явиться в спальню к замужней женщине!
— Ваш муж, как я вижу, нисколько не возражает, — заметил герцог,
решительно проходя в комнату. Он посмотрел на Анеллу и бросил ей: —
Выйди вон, мне нужно поговорить с твоей госпожой.
— Нет! — возразила я. Но было поздно: Анелла, словно кукла,
глядя в одну точку, стремительно покинула спальню.
Мы остались вдвоём, если не считать храпящего барона. А герцог
пошёл прямо на меня.
— У нас два варианта развития событий, Ниниэла, — произнёс он с
усмешкой. — Первый: я могу взять свой выигрыш прямо сейчас. Никакие
объявления в газетах тебе не помогут, когда станет известно, что ты
отдалась мне, даже не дождавшись, пока пройдут десять дней.
— Меня это точно не возбуждает, — сообщила я, вынужденная
отступать, пока не упёрлась в кровать. — Что вы ещё можете
предложить?
— Хм, — выдал герцог, подняв руку и легко проводя пальцами по
моей щеке. — Странная реакция. Где страх? Где мольбы о пощаде? Где,
в конце концов, затравленный взгляд бедной овечки?
— Овечки ниже по улице, — сообщила я. Видя недоумение герцога,
пояснила: — Там фермерский рынок. Овец тоже, думаю, продают. Так
какой второй вариант?