А вот небрежно сколоченный
деревянный сарай, стоявший в одном из лучших мест города, приводил
всех в недоумение. Это еще что такое? Ведь перед неказистым зданием
стояли санки всех трех княгинь и боярские выезды, запряженные
тройками рослых коней.
— Чегой-то здесь происходит,
уважаемый, а? — интересовался слегка подпивший мастеровой у воина
из охраны, переминавшегося у входа с ноги на ногу.
— Театр тут! — важно отвечал тот. —
Премьера! Царь Эдип! Понял?
— Не-а! — честно крутил башкой
мастеровой. — Я кроме слова «понял» ни слова не понял! Ты,
служивый, сейчас со мной говорил-то?
— Коли не понял, деревня, то и иди
своей дорогой, — гордо отвернулся воин, который тоже не понимал
значения им самим произнесенных слов, но виду не показывал,
сохраняя торжественную важность.
— Ишь ты! — удивлялся народ. — Царь
какой-то! Премьера! Знать бы еще, чего это такое! Видать, какая-то
новая господская забава. С жиру бесятся бояре наши!
А внутри сарая, который отапливался
железными печами, труппа, приехавшая летом из Александрии,
осуществила свою самую заветную мечту — поставила Софокла, одного
из трех великих трагиков. Мелочиться не стали, и начали с Царя
Эдипа, который был «наше всё» в античной литературе. Зашли с
козырей, так сказать. Ведь если и «Царь Эдип» не зацепит публику,
то и вовсе на театральном деле можно будет ставить крест. Останется
одни только похабные пантомимы на ярмарках разыгрывать.
Когда труппа лицедеев приехала в
Братиславу, перед этим неплохо заработав на Большом торге,
развлекая купцов, Самослав сначала не понял, чего от него хотят.
Но, обдумав предложение, как следует, решил дать лицедеям шанс.
Почему шанс? Да потому, что живьем старые пьесы не ставили уже
несколько столетий, и культура античного театра была утрачена
полностью. Говоря откровенно, восстанавливать ее особого смысла
князь не видел. Все эти маски, которые менялись в зависимости от
поведения персонажа, казались ему невообразимой глупостью. Он
поставил условие — играют без всяких масок, женщины играют женщин,
а мужчины — мужчин. Иначе не поймут люди греческих изысков. Тут
пока, слава богам, греческих изысков не наблюдалось. По старинке
люди жили. К его великому удивлению, труппу взялся опекать сам
епископ Григорий, который, стыдливо пряча глаза, засыпал князя
цитатами из Аристотеля, который данного автора ставил весьма
высоко. Организацию будущего представления его преосвященство взял
на себя. Лицедейство в империи считалось делом презренным и святыми
отцами порицаемым, но в здешних лесах отцу Григорию дать укорот
было просто некому. Папа Александрийский Вениамин прятался где-то в
египетской пустыне. Папа римский Гонорий сидел в разоренной Италии,
и не высовывал носа за стены Вечного города. Ему не до театра было.
Тем более не до театра было патриарху Софронию, который прямо
сейчас командовал в осажденном арабами Иерусалиме. С патриархом
Константинопольским Сергием Григорий был в контрах, не разделяя его
доктрину о единой божественной энергии, а в Антиохии в то время
патриарха вообще не было.