Когда я подошёл, она неподвижно
сидела на скамейке. Я подумал, что она, может быть, уже умерла, но,
когда прошёл мимо, её глаза открылись. Я сел рядом и сказал:
- Моя мама всегда говорила: «Жизнь
как коробка шоколадных конфет». И единственное, что меня
интересовало – что чёрт возьми такое «коробка шоколадных
конфет»?
- А… – голова бабули начала медленно
поворачиваться ко мне.
- Потом я нашёл ответ в интернете, и
даже заказал себе одну по почте. И знаете что? Конфеты в коробке —
это полный бред, издевательство над шоколадом. И тогда я понял, что
мама имела в виду. Ваша жизнь – это такое же издевательство над
настоящей, полноценной жизнью, как конфета – над шоколадной
плиткой. Поэтому, я уезжаю. А вы тут хоть сдохните, мне уже
наплевать.
Не говоря ни слова, бабуля
замахнулась на меня тростью. Я отошёл из-под атаки, и сплюнул. Они
все чрезмерно агрессивны. По дороге уже ехал автобус, он
приближался с какой-то слишком большой скоростью. Обычно этот
гигант еле ползёт по бескрайним просторам. Бабуля, тем временем,
успокаиваться не собиралась. Она тоже поднималась с лавочки, но
ноги её держали плохо, и она перевернула корзину с яблоками. Я
наклонился и взял одно, подкатившееся к моим ногам. Кусать его я не
собирался, но и возвращать – тоже.
Автобус заскрипел тормозами, двери
открылись, и водитель высунулся наружу:
- Быстрей, дурак, оно тебя
сожрёт!
Я улыбнулся. Этот как будто понимает,
что на самом деле со мной происходит. Я запрыгнул в салон, и дверь
тут же закрылась. Бабулька в бессильной ярости стукнула по ней, но
мы уже начинали разгоняться, и едва не задавили её.
- Тебя не покусали? – поинтересовался
он.
- Нет, а что?
- А меня… покусали. – он показал мне
руку со следами человеческих зубов.
- Ну, эти деревенские всегда были
чокнутыми.
- Да при чём тут это? Они все –
зомби! И я тоже скоро стану… Автостанция не отвечает, по рации все
в панике, говорят – зомбиапокалипсис начался.
- А, плевать. Хуже уже не будет. – я
развернулся и пошёл в салон.
Там было несколько пассажиров,
привязанных ремнями к креслам. И с ними явно было что-то не то.
Дело не в пустых глазах и мертвенно-бледных лицах: видел я людей и
в более паршивом состоянии. А в том, что они ни секунды не могли
сидеть спокойно, тянули руки друг к другу, ко мне, и издавали
нечленораздельные звуки.