Пятый – Рагнар Рыжий Торвальдсен – собственно, капитан нашей
экспедиции. Рыжий как огонь, коренастый и кряжистый как дуб
здоровяк. Из вассальных Фебусу мурман. Авторитетом у своих
пользуется безоговорочным, моряк каких еще поискать надо.
О Логане уже упоминал, а вот этот тучный гигант в рясе
монаха-доминиканца, наш капеллан. Старый знакомый, служил в свое
время в моей кампании арбалетчиком, а потом принял постриг. Да, так
бывает. Добрый служака был, да и сейчас не изменился. Хитрый как
змей, прижимистый как шотландец, но умен, ничего не скажешь. И
очень полезен. Пару лет назад наши пути опять пересеклись, и я
забрал его к себе, так как место походного священника оказалось
вакантным. Признаюсь, долго раздумывал, брать с собой падре Эухенио
или не брать, все-таки он верный сын матери нашей католической
церкви, а значит ее глаза и уши, к тому же, неизвестно как
православные священники отнесутся к католическому пастырю, но потом
решил рискнуть. Негоже народ оставлять без духовного окормления в
походе, опять же, ежели заподозрю в чем, просто вернусь без падре.
Не я такой, а жизнь такая.
Планировал взять с собой Самуила, но потом передумал. Хрен его
знает, как на Руси к евреям относятся, а медикуса хрен перепутаешь,
рожа самая иудейская. Поэтому поехал Август Рихтер, его лучший
ученик.
Из оруженосцев со мной только Луиджи. Его брат, к сожалению, так
и не оправился после того, как получил арбалетный болт в спину от
стражников инквизиции. Точнее, стал непригоден к строевой. Поэтому
остался дома.
Есть еще людишки из числа специалистов в разном ремесленном
деле, но они в круг ближников не входят, так что будут харчеваться
с командой.
Я не спеша устроился на своем кресле и бросил:
- Чего мнетесь? Особое приглашение надо?
Не понадобилось, соратники дружно ринулись за стол. Быстро
пробормотали молитву и забрякали приборами. Падре Эугенио зашарил
взглядом по сервированным блюдам, тоскливо вздохнул, но промолчал и
принялся уныло хлебать уху.
Я про себя улыбнулся и кивнул Себастьяну. Кок тут же мотнулся на
камбуз и поставил перед монахом тарелку с доброй горкой тушеного
мяса. Великим любителем оказался наш падре до тушенки. Только бы ей
и питался. Прямо настоящий маньяк.
Да-да, не удивляйтесь. Есть у нас на борту самая настоящая
тушенка. Свиная и говяжья. В жестяных банках весом примерно по
одному мару. То есть, где-то по четыре с половиной килограмма
каждая. Откуда взялась? Я заново изобрел от нечего делать. Автоклав
кузнецы соорудили за неделю, не бог весть какая задача оказалась. С
металлом для банок – гораздо сложнее, пришлось строить пресс на
водном приводе, а потом доклепывать и лудить оловом каждый лист
вручную, но, в итоге, все-таки справились. Жесть получилась
толстая, хотя и пригодная для задумки. Потом я долго
экспериментировал с рецептурой и конце концов добился почти такого
же вкуса, как у знаменитой советской тушенки. Правда, ни о каком
массовом производстве даже речи не может идти, так как затея
обошлась просто в сумасшедшие деньги.