Не то чтобы Павел жаждал развода Белинских, но за четыре года работы на Юлю не раз убеждался, что Глебу рядом с ней не место. Вот только ценное мнение телохранителя по-мужски оставалось при нём, и даже лучшие друзья были не в курсе испытываемых им чувств. Запретных и неуместных.
— Почти приехали, — спустя час молчания хрипло произнёс Костров.
— Хорошо, — Юля, к этому моменту немного пришедшая в себя, выудила из спортивной сумки щётку для волос, распустила хвост и привела причёску в божеский вид. Потом достала небольшую косметичку, аккуратно нанесла на лицо и шею солнцезащитный крем, подкрасила брови и сконцентрировалась на губах, вооружившись глянцевым розоватым блеском.
Костров напряжённо моргнул и медленно выдохнул через рот. Каждый раз наблюдая за тем, как Белинская подкрашивала чувственные пухлые губы, он покрывался мурашками и против воли испытывал жуткое возбуждение.
Притормозив на просторной парковке перед загородным отелем, Павел вышел из машины и, открыв заднюю дверь, подал руку своей подопечной. Юля прищурилась на ярком солнце и тут же «спряталась» за модными массивными солнцезащитными очками.
— Мне подождать тут? Или пойти с тобой?
Белинская неуверенно закусила нижнюю губу в задумчивости, но через мгновение кивнула:
— Со мной.
Нажав на брелок сигнализации, Костров последовал за ней.
— Увидишь Глеба, скажи мне.
— Может, просто позвонить ему?
— Нет.
До Павла постепенно начала доходить причина внезапной утренней поездки за город. Он неосознанно свёл брови к переносице и внимательно оглядывал утопающую в зелени территорию отеля.
Дойдя до главного здания «Ла-Манша», Юля растерянно замедлила шаги и оглянулась.
— По-моему, с обратной стороны виднеется ресторанная веранда, — подсказал Костров без тени улыбки.
— Хорошо, — Белинская шла нехотя, готовая вот-вот развернуться и сбежать от надвигающейся беды.
Павел чувствовал себя неловко, но лицо его оставалось непроницаемым, потому что решалась судьба его клиентки. И что бы они сейчас ни увидели, в его обязанности войдёт безопасная доставка Юли домой или в любое другое место по её желанию.
В следующую секунду она так резко остановилась, что Костров чудом не снёс её, притормозив сантиметрах в десяти.
«…с любовницей и сыном…» — в памяти проскользнула строчка из анонимки, а перед глазами Юли возникла милейшая картина: её муж сидел за дальним столиком крытой веранды и тепло улыбался девушке лет двадцати пяти, которая кормила с ложечки годовалого темноволосого малыша.