Машина подъехала прямо к подъезду, около
которого росли две огромные берёзы и разросшиеся старые черёмухи.
Они были настолько густыми и разлапистыми, что через них и окон
дома было почти не видно.
Золотаева в этом здании ещё не была. Велось
следствие, всё было опечатано.
– Марта Максимовна, вы точно хотите видеть это
своими глазами? – спросил Савушкин, обернувшись назад. – Я,
признаться, за вас опасаюсь. Вчера на кладбище чуть не случилось
незапланированной трансформации…
Он взглянул в карие, упрямые глаза, шумно
вздохнул и открыл дверцу.
– Я нужен? – спросил по привычке Тимур, одарив
подполковника взглядом электронных
зрачков.
Савушкин показал ему жестом, что тот должен
надеть солнцезащитные очки, чтобы не напугать
прохожих.
– Жди в машине.
Лейтенант подчинился, спрятав кибернетические
глаза за черными стёклами.
Когда Золотаева выходила из машины, Тимур
проводил её чуть виноватой улыбкой, словно бы извиняясь за инцидент
на кладбище. Та не обратила на него
внимания.
Нариев в её представлении напоминал крупную
французскую овчарку — босерона. Он был такой же активный,
выносливый, ловкий, сильный, бесстрашный и преданный. При этом
отличался спокойным, не агрессивным, но несколько упрямым
характером.
Тимур смотрел, как Золотаева и Савушкин
направляются к подъезду. Ему очень хотелось пойти за Мартой,
обнять, успокоить, но он остался неподвижен. Дело было не только в
приказе остаться в машине. Нариев был сильным мужчиной, но ему было
непросто справиться с внутренним комплексом неполноценности,
которые блокировали все попытки устроить личную
жизнь.
Четыре года назад после аварии, произошедшей в
родном Татарстане, Тимура оставила жена, не желавшая нянчиться с
безглазым и безруким инвалидом. Тогда он, желая сдохнуть от тоски,
сам не знал, что по секретной военной программе попадёт в одну из
больниц, которая была подконтрольна МСБ.
Волшебные технологии вернули его к полноценной
жизни. Внешне он лишь глазами отличался от людей. Чтобы не вызывать
лишних расспросов у знакомых, Нариев перевёлся в МСБ Свердловской
области. С той поры он раз и навсегда запретил себе
влюбляться.
Когда Золотаева возникала в отделе, стальная
воля киборга давала сбой. Но он ни разу не позволил себе даже
намекнуть о том, что не такой он и
железный.
«Зачем ты разменял квартиру, хозяин?» – думала
Марта, входя в прихожую.