— Да, я всё прекрасно понимаю. А ещё понимаю, что у нас может совершенно ничего не получится, — вырвалось у меня, и я испуганно закрыла рот ладонью.
— Ох, Раиса, — Шельмов покачал устало головой. — Получится или нет — это на данный момент не так важно. Но важно другое: давай разрешим себе попробовать. В конце концов, я также неравнодушен к тебе с тех пор, как ты опоздала в аудиторию на первое занятие.
Сказать больше было совершенно нечего, поэтому я лишь кивнула, а Шельмов отправился открывать двери. Сделала вид, что усердно собираю кисти и краски. И стоило только Казимиру Алексеевичу сдвинуть шпингалет в сторону, как буквально через несколько минут в коридоре раздались гулкие шаги Глафиры.
— А ну-ка быстро пошли отсюда. Натоптали здесь опять. А мне ещё второй этаж убирать. Быстренько двигайтесь. Давайте, давайте, шевелитесь…
Со шваброй на плече в студию вошёл ужас и инквизитор всея МУДО. Я подхватила планшет с рисунками и сумку, осторожно просунулась мимо преподаватели живописи, бросив на него растерянный взгляд. Он в ответ качнул головой, я кивнула. И поспешила на выход. Чем меньше вопросов, тем безопаснее, учитывая, что в МУДО всё-таки были запрещены официальные отношения между преподавателями и студентами.
Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Впервые за долгие годы улыбаясь просто так. Просто потому, что чувствовала себя снова счастливой, а влюбленность перестала причинять мне такую неимоверная боль.
Следующая неделя одновременно пролетела для меня поразительно быстро, но в тоже время очень растянулась. Ждать новой встречи с Казимиром было одновременно сладко до сбитого дыхания, волнительно, и чуточку тревожно. Мне постоянно казалось, что всё, что со мной происходит — сон. К сожалению, долгий срок разлуки не был нашей блажью, а стал необходимостью.
Всё из-за того, что нашу группу вывезли на практические занятия за пределы города в музейный комплекс. В хранилище требовалось наша основная помощь, кто-то работал с архивами, моей же задачей стало восстановление одной из рамок для картин. И я впервые в жизни радовалась, что мне не доверили что-то очень сложное. Рама оказалась лишь 1956 года изготовление. Структуру имела простую, правда размер довольно приличный: полтора на два метра.
Мысли мои постоянно витали где-то довольно далеко от работы, поэтому сконцентрироваться получалось не всегда с первого раза на собственных действиях. Куратор посмотрел на меня с удивлением. И в итоге подошёл с вопросом.