Встал с кресла и подошел к нему. Во взгляде Григория Юрьевича,
судорожного метнувшемся ко мне, чувствовался страх, хотя на лице
это пока не отражалось – умел он держать маску спокойствия. Я
коснулся ладонью желтоватого лба Козельского собираясь активировать
«Инквизитор». В любом бы случае, я подверг бы его этой неприятной
процедуре с полной жесткостью. И несколько минут назад я
подталкивал Козельского к честному разговору о его плане «Гром»,
чтобы дать ему шанс стать хоть на каплю чище перед самим собой. Нет
– так нет.
От резкой активации «Инквизитора» Козельский едва ли не заблеял,
из его рта вырывался прерывистый звук: не то крик, не то стон. Он
оттолкнул мою руку и схватился за голову.
Растопин вопросительно глянул на меня.
- Не беспокойся, нормально все, - сказал я ему, вернулся в свое
кресло и прикурил. – Сейчас угомонится.
Когда взгляд князя снова обрел осмысленность, я выдержал паузу
еще в полминуты, выпустил сизую струйку дыма и потом спросил:
- Имя, год рождения, кем работаете? – наверное это было
несколько похоже на начало полицейского допроса – действия очень
знакомого Григорию Юрьевичу в рамках места его службы. На заданные
вопросы я, конечно, знал ответы, но начитать процедуру
«Инквизитора» лучше с чего-то простого, не вызывающего особых
эмоций.
- Князь Козельский Григорий Юрьевич, - процедил он, прерывисто
дыша. – Родился в 17 ноября в 4 291 году. От Торжества Перуна. Бога
нашего! Бога! – он схватился за голову. – Место рождения - в
Восточно-Уральской губернии. В городе Святокузнецке! – простонал
он, из его глаз потекли слезы.
- Хорошо, - успокаивающе произнес я. – Напомните, кем работаете,
служите?
- Ведомство Имперского Порядка. Я - глава ведомства! Главный
корпус на Белоглинной! - выпалил он с неожиданной резкостью.
То, что человек под «Инквизитором» иногда говорил больше, чем от
него требовалось, было хорошим знаком. И можно было задавать
вопросы для него более эмоционально-сложные.
- Когда возвращается императрица Глория? – прищурившись, я
затянулся табачным дымом.
- В понедельник двадцать восьмого мая, - процедил Козельский. –
С императором. Страну ждут большие перемены.
- Это точно, - хмыкнул я, понимая, что в Козельский грезит иными
переменами – вовсе не такими, на которые рассчитываю я. – Она
рассчитывала склонить императора к назначению наследником Эдуарда
Филофеевича?