Машину я тронул рывком, так что Саша едва не въехал лбом в мою
спину и тут же всполошился:
- Ваше сиятельство, может лучше я поведу? Вы того, не
накручивайте сразу, держите генерацию в зеленой зоне.
- Понял. Давно не ездил, - отозвался я, поглядывая на жирную
черную стрелку. «Рысак» постепенно набирал ход, а я пытался
почувствовать управление, и перед перекрестком меня осенила
довольно веселая мысль, что я могу не вписаться в поворот. Но
вписался, хотя немного поехал по встречной полосе, потом дал
неуместный зигзаг. В зеркало я видел, что невозмутимый в бою Саша
Растопин немного растерян или даже испуган.
- Может все-таки я? – спросил он.
Хозяин «Рысака» задергался и замычал через пластырь, который
закрывал его рот. Видимо слишком распереживался за свой
тарантас.
- Вот же, Антон, сука! Говорил ему, просил по-хорошему: послужи
империи, отвези в Шалаши, - рассмеялся я, еще больше ускоряя бег
машины. Теперь уже генератор свистел на высоких оборотах и клапан
часто стравливал пар.
Благо дорога до Шалашей была почти пуста, и я мог вволю
поизмываться над эрмимобилем, приноравливаюсь к навыкам вождения в
этом мире. За поворотом на Цементную, я решил: эрмик я тоже хочу.
Однозначно! И куплю в ближайшее время - на банковском счете
набежало более чем достаточно. Когда я свернул в проулок к Шалашам,
машину затрясло, «Рысак» запрыгал на кочках и колдобинах.
- Александр Петрович! – раздался позади меня несогласный возглас
Растопина.
А Рубич прямо-таки завыл – нечасто увидишь человека, так
дорожащего свои транспортом. Другой на его месте должен думать, не
об эрмике, а о собственной шкуре. Ведь не знает же он, что с ним
будет.
Мы подъехали к старому ангару, где нас дожидались еще двое людей
Торопова. Я резко затормозил, поднимая клубы пыли и душного пара –
как мальчишке хотелось подурачиться. Нет, это не демонстрация
собственной крутизны, а обычное любопытство, мол, а что если
так…
- Выходи, предатель Родины, - распорядился я, имея в виду
охранника Козельского.
Открыл двери и вылез, прихватив пакет, который вез из дома.
Ребята Торопова уже знакомые со мной, приветствовали, мы пожали
друг другу руки.
Я подошел к Рубичу и отодрал пластырь от его рта.
- Теперь слушай меня, - обратился я охраннику, - если ты, сука,
сейчас не будешь делать то, что я говорю, то я сяду в твоего
«Рысака» и погоню по колдобинам, а потом врежусь в вон в ту
бетонную стену. За меня волнуйся, врежусь аккуратно – сам не
пострадаю. Ясно?