Полет к UC-1762, известной также как Вайолет, прошел ничуть не лучше. Еще не пришедшего в себя после стазиса Марка угрюмый субалтерн-офицер проводил в каютку, где отовсюду таращился все тот же серый цвет. Марком были недовольны. За то краткое время, что корабль провел на контрольном пункте «Цереруса» – дольше двух дней военные транспорты там старались не держать, так что пассажира даже не стали выводить из искусственной комы, – капитан «Консорциума» получил новости. Новости оказались таковы, что «Консорциум», вынырнув из ведущего к системе Ригеля D туннеля, вместо мягкого торможения еще два дня шел на маршевых с двойной перегрузкой. Салливану чудилось, что на грудь ему уселся небольшой, но вертлявый слон. Ступни отекали. В каютке не было даже обзорного экрана, только голые стены, койка и крошечный санузел. Спасибо еще, что сухпаек и бутилированная вода обнаружились тут же, во встроенном шкафчике, и не пришлось таскаться в столовую. Лишь однажды он выбрался из каюты на сколько-нибудь продолжительное время – когда корабельный врач решил накачать его гипоаллергенами пролонгированного действия. Марк попробовал найти экран, чтобы полюбоваться приближающимся белым шариком Ригеля, но экраны были, как нарочно, затемнены. Задница и предплечья распухли после инъекций и немилосердно чесались. Впрочем, страдания отчасти окупились: в медчасти Марк выцыганил для себя полевую мини-лабораторию. Военврач в подполковничьем чине расстался с диагностом неохотно и не отдал бы вообще, кабы не магическая сила золотого кулона.
Чтобы не видеть кислые взгляды военных, Салливан заперся у себя. Вытянувшись на койке – ноги при этом упирались в переборку, – он жевал галеты, хлебал безвкусную воду из бутылки и, развернув комм в голограмму планшета, изучал тот единственный отчет, который отец Франческо отправил в Комиссию по колонизации. Полезной информации в отчете оказалось до обидного мало.
Да, обитатели Вайолет, судя по ДНК-пробам, происходили от потерпевших крушение колонистов. Отец Франческо обшарил с металлоискателем окрестности пещер, где обитало племя, но не обнаружил ни остатков корабля, ни первой стоянки выживших. За триста лет потомки переселенцев благополучно скатились к первобытно-общинному строю. Сильная языковая эрозия. Жапглиш, на котором говорили колонисты, упростился до трех сотен слов и устойчивых фраз. Учитывая, что ко времени прибытия отца Франческо на Вайолет в племени осталось около двухсот человек, больший лексикон им и не требовался. Примитивная общественная организация, с вождем и жрецом во главе. Единственной интересной особенностью Марку показалось то, что с духами общался мужчина, а людьми руководила его жена. Утабе-секен – «говорящий с миром», и утаме-миншуу – «говорящая с людьми». Впрочем, слова «утабе» и «утаме» означали и просто «отец» и «мать», а собственные имена вождей хранились в секрете. Себя аборигены называли «утан» – «говорящие». Тамошнюю религию отец Франческо отнес к разновидности земных пантеистических культов. Туземцы одушевляли природу, недаром «секен» – «мир» – было в их речи понятием, наиболее близким к «богу». Марк усмехнулся. «Слово для бога и мира одно». Может, не такие уж они и примитивные. Для горстки людей, вооруженных лишь пращами и костяными гарпунами, богом и правда был мир: бело-синяя планетка в системе оранжевого карлика Ригель D, что в шестидесяти трех световых днях от вечного пожара Ригеля А.