Я поцеловала
любовь всей своей жизни в макушку, пригладила темно-каштановые волосы, провела
кончиками пальцев по неглубоким морщинкам, собравшимся на высоком лбу, и
потерлась ладонью о жесткую щетину.
— Спокойной ночи,
родной мой, — прошептала ласково.
Собрала с пола и
кровати его одежду и закинула в корзину с грязным бельем. Белая рубашка
провоняла алкоголем и табаком. Пальто отнесла в прихожую, повесила на вешалку…
Почувствовала уплотнение в кармане. Нырнула в него рукой на автомате,
ненамеренно, подумав, что там мусор.
А вытащила
скомканные женские трусы.
Как плюхнулась на
пуфик от шока, так и не вставала. Выпучив утратившие способность моргать глаза,
неподвижным взором таращилась на кружевные белые стринги, и вся наша с Архипом
семейная жизнь проносилась кинолентой образов. Ярких, теплых, трогательных, сладких,
драгоценных. Но финальным кадром перед титрами любовной истории длиною в жизнь
будет не старость в окружении общих внуков, а эти чертовы трусы.
Вот так просто наш
брак потерпел фиаско.
Вот так все и
закончится?
Я сидела, не
шелохнувшись, пялилась в стену и искала в себе силы двигаться дальше. В
буквальном и переносном смысле. Главное начать делать… хоть что-нибудь делать!
Что-нибудь почувствовать. Разозлиться, расплакаться.
На ум лезли всякие
нелепые оправдания.
Эти трусы случайно
очутились в кармане моего мужа.
Он купил их мне,
но забыл о подарочной упаковке. Хотя с размером, очевидно прогадал. И я такое давно
не носила, предпочитая более практичное белье, пока восстанавливала фигуру
после родов.
Чьи они?
С кем мне изменял
Архип?
Я знала эту
женщину?
Я внезапно
утратила дыхание. На неуловимую долю секунды позволила себе расклеиться и
подумать: «Вот бы все это прекратилось.
Зачем мне теперь жить?». И с той же стремительностью вспыхнуло желание
надавать себе тумаков и пощечин за слабоволие.
У меня был Толик.
Любимый сыночек. Какая же я мать, раз допустила мысль о том, чтобы бросить его?
Вот так сдаться, покориться злосчастной, несправедливой судьбе? Нет.
Я — боец.
Я вела битву с
мамой за право собственного голоса. Я противостояла ее многолетнему давлению. С
зубами вырвала прощение для себя, когда ее не стало.
И сейчас я
сражалась со щемящей в сердце болью, разбитыми планами на долгую счастливую
жизнь с мужем и сыном, сражалась за следующий вздох, боролась с холодом,
заключившим мое тело в дьявольскую ловушку.