—
Господи, — я прижала ладонь ко рту.
Ощутив,
как под ногами поплыл пол, я дошла до дивана и присела на краешек.
—
Поэтому я должен присмотреть за ней.
А тебя прошу мне в этом помочь и не устраивать сцен. Это ненадолго, Влада, —
Игнат повернулся ко мне, а вот я на него смотреть не желала. Нечестно. Это нечестно! — Как только она
адаптируется, свыкнется с нынешними реалиями, она уйдет.
—
А мне на это смотреть? — не удержавшись, я подняла на мужа полный обиды взгляд.
— На твою помощь ей?
Возникла
очередная пауза, не сулящая ничего хорошего.
—
Я не могу разорваться.
—
Разве тебе нужно? Разве я и наша дочь не в приоритете?
Он
кивнул.
—
Разумеется.
—
Тогда уведи ее подальше отсюда.
***
С
чего все началось?
Может,
с того, что июльским солнечным днем шестилетнего Игната мать привезла на день
рождения девочки, их новой соседки по улице? Крошке Инге исполнилось пять, и
родители решили отметить первый в жизни дочки юбилей с размахом, пригласив
детей со всего подмосковного поселка. Заодно и представиться жителям
«Сладково», где жизнь у всех была сладка, как мед. Бестужевы посчитали, что так
их дочурка легче перенесет процесс адаптации и без проблем впишется в местную
компашку детворы, которым однажды предстоит унаследовать баснословное состояние
их родителей.
Инга
переживала, разглядывая огромными и круглыми, как у куклы, зелеными глазами
своих ровесников, детей немного младше и немного старше, пришедших к ней.
Да-да! Они все здесь собрались ради
нее. Только вот виновница мероприятия
трусливо сторонилась резвящихся однолеток и взволновано топталась на месте,
сминая пухлыми пальчиками подол прелестного светло-розового платья с рюшами и
кружевным воротником. В ее длинные волнистые волосы мама вплела белые атласные
ленты, а после расцеловала щеки, запачкав их красной губной помадой. Но,
растерев ее пальцами, женщина добилась эффекта милого румянца на личике дочери.
Инга
смущалась и не понимала, почему другие девочки к ней не подходили, не звали с
собой играть, а на мальчишек и рассчитывать не стоило. Она грустила; взрослые,
слишком занятые налаживанием между собой мостов, этого не замечали. Игнат был
первым, кто заговорил с ней. Он подошел к столику, ломившемуся от изобилия
десертов, встав на носочки, стянул с этажерки бисквитное пирожное с верхушкой
из клубничного крема, и ни с того ни с сего влепил его Инге в лицо. Ее славный
носик утонул в креме. Она зажмурила глаза и стиснула кулачки, совершенно не
ожидав подобного от незнакомого мальчугана.