Наши
дни
Я
с детства грезила о том, что однажды у меня появится семья. Большая, дружная и
непременно счастливая. Утопическая мечта, ведь выросла я под присмотром мужчины
и женщины, заключивших брачный союз, основанный на формальностях. Так заведено
в нашем мире. Люди женятся не потому, что любят, а для того, чтобы стать богаче
и влиятельнее.
В
отношениях мамы и папы не было тепла и взаимопонимания. И их самих я встречала
нечасто. Они мелькали в скоротечных пробелах между гувернантками и нянями, в
окружении которых я находилась с самого рождения. Отец доканывал нравоучениями
и сводом строгих правил, изредка трепал по макушке и говорил: «Ты можешь лучше»
(он называл это хвальбой), а мама… В близости с ней я нуждалась, как ни с кем
другим. Просыпаясь по утрам, я хотела чувствовать ее поцелуй на своей щеке, и
чтобы она читала мне книжки перед сном; вместе гулять и болтать о пустяках. Я
хотела впитывать ее мудрость, накопленную с годами. Я хотела лучше знать
собственную мать. Но из года в год ее благородный образ с отчетливо
проглядывающимися скандинавскими штрихами во внешности истончался до полупрозрачного
силуэта и с каждым годом все больше размывался, становясь безликим, бесцельно
слоняющимся по коридорам семейного особняка призраком.
Став
постарше, я подумала: «Возможно, у мамы депрессия?». Ее ничего не радовало.
Когда мне исполнилось пятнадцать, я осознала, что не помнила звука ее смеха. А
в день моего шестнадцатилетия мама устроила в доме погром. Безумство охватило
ее во время семейного ужина, выставив отца в невыгодном свете перед
многочисленными родственниками и близкими друзьями. Поздним вечером того же
дня, когда гости разъехались кто куда, я зашла проведать маму. Она не спала и
беззвучно рыдала, глядя в потолок. Не реагировала на мои прикосновения и слова…
Я ей что-то говорила и тоже плакала. А затем она сказала: «Прости, что ты
родилась. Прости, что ты родилась девочкой. Прости, что ты Светлицкая».
Тоску
по недостающей материнской любви я как никогда явственно ощутила, узнав о своей
беременности. Три месяца назад УЗИ показало, что у нас с Игнатом родится
девочка. Я уже придумала, как мы назовем ее. Ева. Она будет самой замечательным, самым любимым мамой и папой
ребенком на всем белом свете. Малышка проживет хорошую жизнь и не познает
одиночества, потому что она — Альбединская. Не Светлицкая. Проклятие женщин,
носящих эту фамилию, закончилось на моей матери.