– Через десять зевков будет, – сказал король. – Как полагаете, Гайс?
– Полагаю, через двенадцать, – не соглашаясь, качнул головой начальник порта, сутуловатый худой мужчина с уксусной миной педанта. – Впрочем, если вашему величеству будет угодно…
– А вот мы проверим! – хмыкнул Орвель.
Он огляделся и в углу террасы обнаружил толстенькую зевающую жабу пестрой расцветки. Король нагнулся, поднял земноводное и посадил его перед собой на перила. Жаба не сделала попытки ни вырваться из монаршьей длани, ни сверзиться с перил. Она полуприкрыла глаза и флегматично зевнула.
– Раз, – сказал король.
– Пора чистить гавань, ваше величество, – сказал Геберт. – Течение несет коралловый песок. Появились мели.
– Ну вот сезоны сменятся, вода потеплеет, и можете чистить, – отозвался дор Тарсинг. – Два.
– Неплохо бы закрыть судоходство на недельку, – заметил начальник порта. – Чтобы не мешали. Эээ… три.
– Геберт! – возмутился король. – А поступления в казну от приезжих? Вы думаете только о том, что происходит в порту! Четыре.
– Так я и должен думать о том, что в порту, – сказал Геберт. – Это вы, ваше величество, думаете обо всем, как и пристало монарху. Шесть.
– Пять! – раздраженно поправил король. – Ничего подобного, монарху не пристало входить во все детали и мелочи, король должен думать о государственном благе в целом. А вот теперь шесть. И вообще, прекратите это, Геберт, хотите поговорить о делах – запишитесь на аудиенцию! А то у меня такое ощущение, будто мы с вами в считалочку играем!
– У меня тоже, – усмехнулся начальник порта. – Простите великодушно, ваше величество. Семь.
– Прощаю, – буркнул Орвель и тоже усмехнулся.
– Неприятные беседы предстоят? – сочувственно спросил Геберт. – Я так понимаю, блистательная дор Зеельмайн приехала не на карнавал?
– Восемь, – сосчитал король. – Неприятные? Да как обычно. Служить свидетелем в спорах Юга и Севера – лучше, чем оказаться камешком у них под ногами. Вы же понимаете, сударь мой Гайс, как ничтожны мы для великих держав. Именно в этом наша ценность. В нашей никчемности и нашем нейтралитете. Девять.
Гайс Геберт молча склонил голову, и следующие пару зевков они провели в молчании.
– Одиннадцать, – сказал дор Тарсинг. – Ничья.
– Да, – согласился начальник порта. – Благодарю за беседу, ваше величество.
Он поднял воротник и стал спускаться по длинной лестнице. «Собственно, мне тоже пора идти», – пробормотал король, но не двинулся с места. Первые вечерние тени легли на обращенный к востоку залив, фиолетовые на бирюзовом. Барк капитана Кранджа швартовался у длинного пирса. На архипелаг Трех ветров прибыли большие неприятности.