—
Адель! Стой!
Я
делаю вид, будто не слышу оклика Марка и пытаюсь идти быстрее, а ноги вязнут в
незримом болоте.
Какого
черта он пошел за мной?!
Все-таки
Марк догоняет и тормозит меня, хватая за локоть. Я прижимаю к груди подбородок,
чтобы не видеть его беспокойного лица, нависшего над моим.
—
Куда ты идешь? — спрашивает с отдышкой и хочет дотронуться до волос, прилипших
к моей щеке. Я дергаю головой, избегая физического контакта. — Адель, — хрипло,
с болезненным надрывом выговаривает мое имя и со свистом втягивает воздух. —
Прости. Это случилось из-за меня.
Его
героизм похвален, но…
—
Мы оба виноваты.
—
Это не так, — мягко возражает Марк, вновь пробуя коснуться моего лица. — Все
из-за меня.
Я
отмахиваюсь от его теплой ладони и шагаю назад.
—
Почему ты выгораживаешь меня? Я же только и умею, что отравлять людей, которые
мне дороги. Я все гублю!
Из-за
меня погибла мама.
Если
бы мы не поссорились в тот вечер, она была бы жива. Если бы мама не ответила на
мой звонок, пока вела машину, если бы не вспылила, пытаясь угомонить мой
капризный нрав и осадить, отказав в посещении вечеринки, на которую меня
пригласила подружка. Если бы не поддалась моей истерике и прервала разговор,
настояв на том, что мы продолжим беседу дома. Столько незначительных «если бы»,
сложившись воедино, спасло бы моему единственному родному человеку жизнь.
—
Почему стоишь здесь и распинаешься передо мной, словно я — жертва, а не твоя
жена? — тычу пальцем в направлении их дома, затерявшегося в красках
сгустившейся над городом вечерней тьмы. — Почему ты не там, не с ней и детьми?
Почему не валяешься у них в ногах с мольбами простить, а бежишь за мной? Это
неправильно, понимаешь ведь? Нам давно следовало все прекратить…
И
вообще — ничего не начинать.
Что
побудило меня впутаться в отношения с не просто женатым мужчиной старше на
много лет, а тем, кто принял под свое крыло осиротевшую бедняжку, надеясь
подарить отцовскую любовь?
По
дурости я пошла на поводу у вожделения, усиленного нездоровым азартом и щедро
присыпанного сверху невыносимым, щемящим одиночеством, наплевав на здравый
смысл. Я с самого начала не видела в нем родителя. Того, кто заботился обо мне
— да. Клюнула на это, ведь ни один мужчина не относился ко мне с добротой и
уважением. Еще такой привлекательный, галантный… Кто бы мог подумать, что за
фасадом обходительности и консервативности в нем бурлит вулканическая страсть.
Бездонная подавленность толкнула меня в его объятия. Вместо желаемого
облегчения это обернулось целой катастрофой не только для нас, но и для тети
Жени, Яна, Ани…