- Ладно, ладно, слушаю. Что еще Ланцова написала?
- Да все то, что у нас делается, то и написала. Что дети в
плохих условиях, плохо кормим, обмундирования не даем, ой, да что
говорить. Прекрасно и без меня все проблемы знаете. - мужчина с
досадой махнул рукой, еще раз тщательно вытер платком шею, и подняв
глаза к потолку, вздохнул. - Будто я им из личных запасов
мануфактуру и питание поставляю, и ведь не объяснишь ничего.
- Ладно, Егорий Ильич, не расстраивайтесь. Я все понимаю. Но вот
некоторых работников вы, честно говоря, распустили. Скольников,
Парасюк, Храмцова.
- Все! – заведующий детприемником хлопнул ладонью по столу. -
Хватит. Пошел я искупаюсь. Все вы только и готовы критиковать! А
знаете, кстати, что мы здесь детей последнее лето держим, а?
Знаете? Нас скоро попросит отсюда?
- О, Господи, выгоняют? Так кто же?
- А вот те, - он воздел вверх указательный палец. - товарищи из
горкома. Сами же стройку видели.
- Ну да, видела, с прошлого года уже работают, но мы-то им чем
помешали?
- Это вам так кажется, что не мешаем, а у них там дачи для
ответственных работников будут, а здесь прислугу и охрану
разместят. Посторонние им тут не нужны, воровать еще начнут.
- Да какие же наши советские дети – посторонние? – возмутилась
Нина Сергеевна.
- Вот такие…
- Но это же возмутительно! Мы летом только здесь и спасаемся! У
горкома же на Шарташе дачи есть, куда еще-то?
Егорий Ильич промолчал, и оба еще какое-то время думали о своем.
Потом Нина Сергеевна спохватилась:
- А что там с Беловым Митей решили?
- Так в Верхотурский трудовой дом его на прошлой неделе
отправили. А что?
- Так у него сестра здесь младшая, Даша. Она спрашивала.
- А, понятно. Повезло ему, я думаю. Если до 18 лет там продержат
и никуда дальше не переведут, то получиться, что всего 4 года за
убийство отбудет…
Я аккуратно, на корточках отползла от окна избы, под которым
подслушивала. Ох, я вообще стала шпионкой какой-то, то подслушиваю,
то подглядываю. Удивительно, что взрослые вообще детей всерьез не
воспринимают, считая, что тем их дела не интересны, и открыто
обсуждают при них свои проблемы. Только благодаря разговорам
взрослых я узнала и о карточках, и о гигантских очередях за хлебом,
и о тотальном дефиците. Мда, братик-то мой Митя, убийца, значит.
Отлично, просто. Потом еще выяснится, что родители какие-нибудь
враги народа, и в комсомол меня не примут. Тут же сама себя
одернула, - Ты что, жить здесь собралась? Серьезно? На войну
пойдешь? А что делать-то,- - уже в который раз я тяжело вздохнула.
Нужно было прочитать мое дело, которое наверняка хранилось в избе в
«кабинете», вот только в избу не тайком пробраться. Я и так и эдак
прикидывала — все без толку. Там постоянно кто-то из взрослых
находится, и днем и ночью. А вот насчет горкомовских дач –
интересная новость! Теперь понятно, откуда взялся милиционер,
который меня пристрелил. Видимо, стройку охранял.