Вообще, я рвалась в город, но до города было 15 километров. Но
это в МОЕМ времени. Сейчас границы города совсем другие, до города
километров 20-25, обернуться за день я не успею. Могут возникнуть
проблемы, а они мне пока ни к чему. Но как же хотелось посмотреть
на город! Как мне надоел это «пионерлагерь». У меня здесь живут обе
бабушки, и я точно знаю, где живут в этом времени бабушка и мать
отца, Лизка, которая сейчас немного старше меня. Нет, торопиться я
не буду. В конце лета нас распределят по детдомам, а там посмотрим.
Конечно, был шанс, что меня отправят не в свердловский детдом, а
куда-нибудь в область, но что-нибудь придумаю, в область я точно не
собиралась. Здесь снабжение, как впрочем, всегда в СССР, работало
по принципу — все лучшее Москве, Ленинграду и крупным городам,
районным центрам доставались объедки. Аналогичная ситуация была с
заработной платой. С учетом существующего дефицита в районе может
быть не просто голодно, а очень голодно.
В первые дни моего пребывания в этом времени я еще не
озаботилась контролем мимики, и иногда задумывалась о «доле своей
тяжкой», не замечая, что за мной наблюдают воспитатели, в
частности, Нина Сергеевна. У нее вообще ко мне какой-то интерес
нездоровый появился: видимо, она сопоставила поведение и эмоции
«той» Даши и «этой». Мимика у меня всегда была своеобразная, еще в
детстве, то есть в ТОМ детстве, взрослые часто просили меня
«сделать лицо попроще». Задумываясь, я сжимала зубы, играла
желваками и хмурилась. Вот и в тот раз, приглядевшись ко мне, Нина
Сергеевна с тревогой воскликнула, - Дашенька, что с тобой? У тебя
такое лицо!
После этого, представив, что почувствовала воспитательница,
увидев ТАКОЙ взгляд у 10-летней девочки, я срочно озаботилась
правильной детской маской. Чтобы закрепить ее на уровне рефлекса, я
придумала ключевую фразу, которая позволит моим мимическим мышцам
расслабиться, зубам отцепиться друг от друга, а рту немного
по-глупому приоткрыться, и давала себе внутреннюю команду:
- «Ми-ми-ми»! или «Мимишный котик»!
Со временем удалось достичь некоторого автоматизма — стоило
постороннему человеку появиться в поле зрения (а для меня здесь все
были посторонние), как мое выражение лица менялось.
Наконец, когда я заметно освоилась, то решила поближе
рассмотреть своего убийцу, понаблюдать за ним. «Мой убийца» звучит,
конечно, запредельно, но что поделаешь, такой вот выверт судьбы.
Вот уже третий день я «следила» за рабочими, но следила так, чтобы
меня непременно заметили и первыми обратили на меня внимание. Я
«незаметно» пробиралась за их спинами, выглядывала из-за деревьев.
Милиционер был на месте и периодически обходил строительную
площадку, но чаще сидел на пне и что-то выстругивал ножиком. Да,
работа тут не пыльная, свезло мужику, только вот со мной косяк
вышел. Сначала, разглядывая его, мне ужасно хотелось камнем в него
кинуть, желательно, чтобы по голове попасть, в лицо плюнуть, что
ли…Потом я немного успокоилась. Внешне он был привлекательный.
Высокий, стройный, около 25 лет, из-под фуражки выбивается
кучерявый черный чуб. Глаза карие, нос прямой. Черные усы, почти
как у Сталина. Да и вообще, немного похож на вождя в молодости.
Видимо были в нем какие-то кавказские корни. В этот день я пришла
чуть пораньше и застала народ за обедом. Строители увлеченно
поглощали приготовленную на костре пищу, причем пахло так, что у
меня громко заурчало в животе. Услышали. Мужики у костра дружно
захохотали, и один, высокий, всклокоченный, с густой бородой, вдруг
посмотрел на то дерево, за которым я сидела, и, махнув рукой,
велел: