- Да быть такого не может!? – возмутилась повариха. - Мало ли
что дети наговорят! Кабы не директор наш, совсем бы бедно питались.
Он все в хозторг бегает, выбивает…
- Ага, выбивает! Вы к нему домой сходите, в кладовке пошарьте.
Сам не жнет не сеет, огород крохотный, а забито, поди, под
потолок!
В общем, опять начался гвалт и совершенно бестолковые
препирательства. Еще немного, и взрослые разойдутся, все забудут о
сегодняшнем происшествии, как о дурном сне, все вернется на свои
рельсы, вот только мне, Аркаше, Миле и еще нескольким ребятам жить
нормально не дадут.
Я выступила вперед, набрала в легкие побольше воздуха.
- Товарищ милиционер! Вы взрослых послушали, теперь детей
послушайте! Мы понимаем, что ничего нашему заведующему вы не
пришьете. Две свиньи в возке ничего не доказывают. Но вот я вам что
скажу. Директор он никудышный. Наплевать ему на нас! Только и умеет
наказывать, бьет нас, на хлеб и воду садит, как в царских школах. И
на советскую власть ему наплевать, он тут к кормушке присосался и
сосет как паук. Вредитель он и антисоветчик самый настоящий. Вместо
того, чтобы достойную смену нашим рабочим воспитывать, он эту смену
голодом держит! Понятно, что в стране тяжело с хлебом, но даже
того, что нам полагается, мы не получаем. Замашки у него
собственнические, завел себе прихлебателей в детдоме, которые всех
в страхе держат. Я так скажу: если он завтра снова на работу
выйдет, мы бунт устроим. Вот тогда это уже будет настоящий бунт.
Сейчас еще цветочки! Да, мы знаем, что бунтовать плохо, что это не
по закону. Но мы так больше жить не можем и не хотим. Революцию
тоже не по закону делали! Вот и считайте, что у нас с завтрашнего
дня революция будет. Детская революция! Да! Дети такие же люди и
граждане. Мы возьмем управление детдомом на себя. Организуем актив
и будем контролировать снабжение. Никого из взрослых не пустим!
Сами будем коммуной жить и деньгами распоряжаться, которые нам
государство выделяет. К остальным воспитателям и сотрудникам мы
претензий не имеем. Они люди хорошие. Только ничего против
директора сделать не могут. Все! Делайте, товарищ милиционер, что
хотите, но это наше последнее слово!
Дети от моей речи офигели. Они визжали, орали от восторга, Мила
кинулась меня тискать, Аркаша от избытка чувств бил по плечу со
всей дури.